Так закончилась боевая биография корабля, погибшего по «неустановленным причинам».
Свое имя и героическое прошлое «Императрица Мария» унаследовала от флагманского корабля адмирала П. С. Нахимова. Парусная «Императрица Мария» возглавляла русскую эскадру в знаменитом Синопском сражении 18 ноября 1853 года, вписавшем еще одну достойную страницу в летопись славных побед Андреевского флага. Линкор «Императрица Мария» достойно нес боевую вахту в1915 —1916 гг., приумножая славу своего предшественника.
И у обоих кораблей всего лишь один год службы и общее место гибели — родная Севастопольская бухта. Почему парусная «Императрица Мария» легла на дно бухты, известно. В августе 1854 года ее затопили, чтобы преградить вход в Севастопольскую бухту англо-французской эскадре. Что заставило линейный корабль «Императрица Мария» погрузиться в воды Черного моря, до сих пор остается загадкой.
Марк Сергеев
ПУШКИН — В ИРКУТСКЕ ПО ФИСКАЛЬНОМУ ДЕЛУ
При Петре I была служба фискальная, российскую государственность от доморощенных лиходеев оберегавшая. Много крови попортила она мздоимцам, авантюристам и контрабандистам. И среди верных петровских фискалов, жизнью и делом за державу радеющих, был некто по фамилии Пушкин.
В старину зачастую прозвища становились фамилиями, а если бы не так, то, возможно, русский гений Александр Сергеевич Пушкин звался бы по-другому. И в самом деле, в середине XIV века жил на Москве Григорий Александрович Морхинин по прозванию Пушка. За что дано было ему это сугубо военное, артиллерийское прозвище, трудно сказать. Замечательный ученый, написавший книгу «Род и предки А. С. Пушкина в истории», С. Б. Веселовский в древних бумагах ответа на этот вопрос не нашел. Говоря о том, что прозвища бывали меткой характеристикой того или иного лица, Веселовский сообщает о Григории Пушке: «В середине XIV в. в Москву стали проникать сведения об изобретении огнестрельного оружия, для определения которого на основе русских корней «пыл» и «пых» было образовано новое слово «пушка». Оправдывалось ли какими-либо личными чертами характера Григория Морхинина применение к нему прозвища Пушка, сказать невозможно, так как прозвища нередко давали с детства и без всякой связи с личными качествами человека».
У Григория Пушкина было пять сыновей—Александр, Никита, Василий, Федор, Константин. От них пошли все Пушкины на Руси с прибавлением к фамилии других имен — Бобрищев-Пушкин, Мусин-Пушкин, а дочери потомков Григория Пушки, выходя замуж, роднили Пушкиных со многими боярскими и дворянскими родами. Ветвь генеалогического древа, начавшаяся от Константина Пушкина, ведет нас к последнему году XVIII века, когда в Москве родился Александр Пушкин.
Этот экскурс в историю рода не случаен. Поэт дорожил всеми родственными связями, как бы далеко ни отстояли они от ствола.
Пушкин и сам признавался:
Вот почему, встречая в летописях Сибири то и дело фамилию Пушкин, начинаешь думать: а КТО это такой? А как соотносится его судьба с судьбой поэта?
Известно, что прямой предок Пушкина был воеводой в Тобольске. Александр Радищев по пути в место ссылки (селение Илимск Иркутской губернии) несколько месяцев прожил в Тобольске—древней столице Сибири и писал: «До приезда сюда известного Пушкина за столом все пивали из одной кружки и едали из одной чашки».
В «Иркутской летописи» П. И. Пежемского, созданной в середине XIX века и выпущенной в свет Восточно-Сибирским отделом императорского Русского географического общества в 1911 году, упоминается, что 1 июля 1719 года прибыл для производства следствия в Иркутске и за Байкалом лейб-гвардии капрал Максим Пушкин. В летописях, составленных другими именитыми гражданами города, добавляется, что он прибыл из Тобольска по указанию генерал-майора Ивана Лихарева «с товарищи».
В 1711 году Петром Первым была введена фискальная служба, обязанная следить за исполнением указов правительства и общегосударственных установлений как в крупных городах, так и в глубинных местностях России. Ей были даны такие права, что знаменитый церковный деятель и публицист Стефан Яворский, президент Славяно-греко-латинской академии в Москве, ораторский талант которого импонировал Петру, позволил себе вскоре после учреждения фискальной службы такую выходку. Он заявил в проповеди: «Закон Господен непорочен, а законы человеческие бывают порочны; а какой-то закон, например, поставити надзирателя над судами и дати ему волю кого хочет обличити, да обличить, кого хочет обесчестити, да обесчестить…». Речь эта дошла до государя, и в 1719 году, когда в Сибирь прибыл Иван Лихарев, права фискальной службы были усечены, хотя и оставались значительными. Она должна была разоблачать всяческие преступления против казны, выяснять максимальное число подробностей о взяточниках, устанавливать тех, кто злостно нарушает государственные указы. Сибирские правители, пользуясь огромностью расстояний и отсутствием за их деятельностью постоянного контроля, по существу были всевластными владетелями огромного, богатейшего края. И немногим из них удавалось сохранить достоинство и человечность, благородство побуждений и честность по отношению к государству. Особенно лиходействовал князь Матвей Петрович Гагарин — боярин, назначенный первым Сибирским губернатором. В этом огромном, бездонном и бескрайнем просторе все еще только устраивалось, пробовало силы, искало применения, кипели. страсти, кровавые стычки, возводились крепости Южно-Сибирской линии, основывались города, получался и отправлялся в столицу ясак—мягкая рухлядь, как называли в давние времена мех, первые заводы выплавляли серебро из забайкальских руд, открывались соляные варницы—жизнь искала сама себя. И правя Сибирью, Гагарин вначале показался предприимчивым и напористым администратором, но вот в Петербург начали поступать доносы обер-фискала Нестерова. Он сообщал в сенат, что сибирские коменданты, майоры, комиссары, дьяки (по-нынешнему—чиновники) и сам губернатор Гагарин и его служители в Тобольске и на местах требуют взяток и учиняют такие поборы, что ведут к разорению сибирского народа. Коррупция, как сказали бы мы сегодня, раздутые штаты. Вместо положенных 48 человек набрал губернатор еще 55 скрывающихся от службы и от смотров недорослей, «от которых есть там такое же разорение и грабеж». Обобрав кого можно, уезжают они из Сибири и увозят награбленное, а потом возвращаются за тем же делом. Петр приказал усилить таможенный контроль, тщательно осматривать всех выезжающих из Сибири. Если «которые коменданты и комиссары, и дьяки и торговали и всяких чинов люди из сибирских городов к Москве и в С.Петербург, или и в другие города едут, и их на заставах, где пристойно осматривать по прежним в(еликого) г(осударя) указам; и если из них у кого явятся какие заповедные необъявленные товары и мягкая рухлядь, и золото, и такие товары и рухлядь и золото у тех людей на заставах брать на себя в(еликого) г(осударя) безповоротно».
Иркутск к тому времени стал одним из пяти самых крупных городов Сибири. Было в нем 1740 дворов, ремесленные заведения, склады товаров, большой и обильный рынок, к нему было приписано несколько селений. У острожной стены сзывала народ колокольным звоном недавно построенная над синью Ангары каменная Спасская церковь. Нарисованный на фасаде образ Спаса пытливо вглядывался в лица горожан, в торжище на площади, в громадные ангарские сосны, загораживавшие горизонт. Купеческие караваны отправлялись отсюда в Китай с сибирскими мехами, с товарами, доставленными из европейской части России, из-за Камня, как тогда называли Урал. Возвращались тоже не пустыми.