Политбюро ВКП(б) приходит далее к заключению, что вступление Советского Союза в Лигу наций должно быть осуществлено во что бы то ни стало в течение сентябрьской сессии, хотя бы в форме, не вполне отвечающей пожеланиям и международному престижу СССР[443]. Политбюро ВКП(б) не питает никаких иллюзий относительно того, что Лига наций в случае советско-японского вооруженного конфликта сможет оказать на ход событий большее влияние, чем в свое время в конфликте японо-китайском. Но Политбюро ВКП(б) уверено, что, прибавив к билатеральным обязательствам пактов о ненападении новый инструмент в виде много сторонних обязательств, вытекающих для каждой державы из факта пребывания в Лиге наций, советское правительство все же до некоторой степени обеспечит свой тыл.
Политбюро ВКП(б), заслушав в чрезвычайном заседании 14 сентября 1934 г. доклады тт. Крестинского и Стомонякова о международном положении и телеграфное донесение тов. Литвинова от 13-го с. м., постановляет:
I. Уполномочить тов. Литвинова дать согласие правительства СССР на всякую форму принятия Советского Союза в Лигу наций, приложив, естественно, все усилия к тому, чтобы эта форма не нанесла непоправимого ущерба международному положению СССР.
Политбюро ВКП(б) полагает необходимым рекомендовать тов. Литвинову дать в переговорах с державами возможно большее число неопределенных и ни к чему не обязывающих заверений относительно предстоящего смягчения режима.
II. Предложить тов. Литвинову обратить особое внимание на чрезвычайную необходимость добиться еще в Женеве определенных результатов в направлении применения международных санкций против нападающего.
Политбюро ВКП(б) считает, кроме того, чрезвычайно желательным привлечение Советского Союза к прямому участию в осуществлении выдвигаемого Англией плана «Воздушного Локарно».
III. Настоятельно рекомендовать тов. Литвинову добиваться нового сближения между СССР и Польшею.
Политбюро ВКП(б) находит весьма желательным добиться посредничества варшавского правительства в направлении установления дружественных отношений между Советским Союзом и Германией, в особенности же — вывести из тупика план восточноевропейского пакта, стремясь установить какую-либо возможность советско-польско-германского соглашения в этом пункте.
IV. Предложить тов. Литвинову использовать в полной мере нынешние отношения между Советским Союзом и Францией для побуждения последней к принятию на себя роли посредника в советско-японском конфликте.
Политбюро ВКП(б) имеет в данный момент все основания предполагать, что в связи с изменением международно-политической конъюнктуры японское правительство проявляет известную, хотя и в крайне слабой форме, тенденцию к разрешению некоторых основных спорных вопросов между Японией и Советским Союзом дипломатическим путем[444].
Политбюро ВКП(б) полагает целесообразным настоятельно предложить тов. Литвинову возобновить неофициальные попытки добиться в самом срочном порядке соглашения между СССР и Великобританией в наиболее важных вопросах международной политики и экономики.
Политбюро ВКП(б), заслушав в чрезвычайном заседании 19 сентября 1934 г. доклад тт. Крестинского и Стомонякова о международном положении и ознакомившись с телеграфными донесениями тов. Литвинова от 17 и 18 сентября с. г., считает необходимым установить незыблемость для советского правительства и для ВКП(б) того положения, что вызванное тактическими соображениями вступление СССР в Лигу наций отнюдь не представляет собой даже временной сдачи коммунизмом своих идеологических позиций. Политбюро ВКП(б) полагает нужным особенно подчеркнуть это обстоятельство в виду проявляющейся у тов. Литвинова склонности рассматривать тактический маневр советской внешней политики — ибо путь в Женеву для СССР не более, чем маневр — как некий «сдвиг» или «поворот» в политической установке Советского Союза вообще. Политбюро ВКП(б) считает своей прямой обязанностью поставить, на вид НКИД, что временное подчинение целей Коминтерна целям и задачам внешней политики советского государства ни в какой степени не означает даже частичной «ликвидации» коммунизма, как о том в своей близорукости мечтают новые «друзья СССР».
443
Процедурно принятие СССР в Лигу наций было оформлено как «приглашение» 30 государств — членов Лиги — к СССР войти в эту организацию. 15 сентября «по инициативе Франции», т. е. наиболее дружески настроенной к СССР великой державы, советскому правительству была послана телеграмма, приглашающая СССР «вступить в Лигу наций и принести свое ценное сотрудничество». 18 сентября общее собрание Лиги постановило принять СССР и включить его представителя в Совет Лиги в качестве постоянного члена Против голосовали только три страны: Голландия, Португалия и Швейцария. 14 декабря 1939 г., в ответ на советскую агрессию в Финляндии, СССР был из Лиги наций исключен.
444
После окончания первой мировой войны Япония оставалась основным внешнеполитическим противником Советского Союза. Все двадцатые годы, и особенно в связи с начавшейся в Китае революцией, вопрос об избежании прямого военного конфликта с Японией был одной из первоочередных задач советской внешней политики. Выше (см. прим. 29) нами приводились выдержки из документов, объясняющих «левизну» Сталина против «умеренности» Бухарина в китайском вопросе. Но была еще и «левизна» левой оппозиции Троцкого по отношению к «умеренности» Сталина: в 1927 г. левая оппозиция обвиняла Сталина и Бухарина в саботаже китайской революции.
Причины саботажа были понятны. Подобно Ленину в 1918 г., подписавшему Брестский мир, Сталин и Бухарин не хотели рисковать, понимая, что активное вмешательство в китайские дела приведет к конфликту с Японией, которого как раз и требовалось избежать. Кроме того, для противодействия Японии советскому правительству выгоднее было иметь сильный национальный Китай, объединенный, например, Чан Кайши, а не раздробленный и ослабленный революцией Китай коммунистический. Интересы Коминтерна и мировой революции шли здесь в прямое столкновение с внешнеполитическими и геополитическими целями советского государства.
В 1927 г. советское правительство пожертвовало революцией в Китае, как в 1918 г. пожертвовало революцией в Германии. Китайская революция действительно завершилась поражением, но время было выиграно, и первый серьезный конфликт с Японией произошел лишь в 1938 г. За год до этого началось создание мощной промышленной базы на Урале, Дальнем Востоке, в Казахстане, Сибири и Средней Азии. Сегодня этот факт обычно приводят в доказательство дальновидности советского руководства, едва ли предвидевшего войну с Германией и эвакуацию промышленности, проведенную в годы войны. Между тем создание второй промышленной базы на востоке СССР было вызвано исключительно желанием обеспечить близкую к потенциальному фронту экономическую основу.
Летом 1937 г. Япония начала откровенный захват Китая, что для советского правительства, пытавшегося там укрепиться, явилось серьезным внешнеполитическим поражением. В июле японцы заняли Пекин, в ноябре — Шанхай, в декабре — Нанкин. К октябрю 1938 г. ими были оккупированы главные промышленные центры и важнейшие железнодорожные магистрали Китая. Советский Союз, со своей стороны, в сентябре 1937 г. оккупировал Монголию. Началось противостояние двух армий, которое, по крайней мере, дважды приводило к локальным конфликтам: в конце июня 1938 г. в районе озера Хасан, где бои продолжались до 9 августа, и в мае 1939 г. на реке Халкин-Гол в Монголии, где конфликт был урегулирован только благодаря посредничеству Германии вскоре после подписания пакта Молотова — Риббентропа 16 сентября 1939 г. Остается лишь добавить, что и после поражения Германии и Японии во второй мировой войне мирный договор между СССР и Японией подписан так и не был. Строго формально Россия до сих пор находится в состоянии войны с Японией, теперь уже из-за оккупации Советским Союзом ряда японских территорий.