Уже с начала 20-х годов Сталин постоянно и лично занимался проблемами Китая и его компартии. Когда же в
43-м произошел перелом на советско-германском фронте, обозначилась перспектива окончательной победы, укрепился международный авторитет СССР — Сталин стал активнее развивать отношения с руководством компартии и именно с Мао Цзэдуном. Он сделал ставку на Мао и не питал никаких иллюзий в отношении Чан Кайши. Естественно, Сталин был полностью информирован о переговорах в Каире, и то, о чем там говорили, его совершенно не устраивало.
КОШКИН: Так мог ли Сталин сидеть и ждать, пока американские войска выйдут на наши границы и устроят военные базы на территории Китая и Кореи? Конечно, главным обоснованием нашего вступления в войну было выполнение союзнического долга, освобождение многострадальных народов Азии — в том числе, кстати, и японского, — но Сталин, как стратег и геополитик, очень далеко просчитал. Если бы СССР не вступил в войну, то ситуация на Дальнем Востоке была бы кардинально изменена. Не знаю даже, получили ли бы мы в данном случае обратно Курильские острова, Южный Сахалин и прочие наши территории?
ГАВРИЛОВ: Сталин, исключительно прагматик, взял курс на создание вокруг СССР буфера «дружественных государств». На западе это уже произошло, а на Дальнем Востоке, по мысли Сталина, дружественным государством должен был стать Китай, на территории которого, разумеется, не должно было быть никаких иностранных баз, враждебных СССР. Так что когда принималось решение о вступлении в войну с Японией, уже был взят дальний прицел на то, чтобы после разгрома Квантунской армии вооружить китайских коммунистов трофейным японским оружием. Фактически так и произошло: «Маньчжурская революционная база» была создана на базе этого оружия...
ОРЛОВ: Американцы тоже пересматривали свои первичные установки — по Корее ведь сперва как было ими сказано? Вы, русские, завоевываете всю корейскую землю, а мы поддерживаем вас с моря и с воздуха. А потом было решено: нет, 38-я параллель! Мы вышли на 38-ю параллель 24 августа, американцы — только 7 сентября. И никаких братаний, как на Эльбе, тут уже не было.
МЯГКОВ: Между тем, в 1943 году на заседании политического комитета Госдепа президент Рузвельт высказывал мысль о том, что на самом деле Советскому Союзу в результате войны против Японии доложен отойти не только Южный Сахалин, но и все Курилы... Эта мысль подтверждалась и в других документах.
— Но точка зрения постепенно «корректировалась»?
МЯГКОВ: Да, тот же самый Макартур, главнокомандующий союзными силами на Тихом океане, в 1945 году уже считал, что теперь невыгодно вступление Советского Союза в войну против Японии, поскольку американцы добились больших стратегических успехов, а вступление СССР в войну даст ему дополнительные политические, военно-политические, территориальные преимущества. Но было мнение Рузвельта, мнение Маршалла...
ОРЛОВ: Как известно, Вторая мировая война велась на суше, на море и в воздухе. Самые кровопролитные, тяжелые, но и самые результативные бои были на суше. Четырехлетняя морская и воздушная война американцев на Тихом океане закончилась победой, они вплотную подходят к континентальной части, к самой метрополии, где придется сражаться уже не на жизнь, а на смерть, потому что японцы сдаваться не собираются. Они говорят, что перевезут имперское правительство на территорию Китая, создадут армию в 28 миллионов человек, уже сформировали 57 новых дивизий — т. е. будут биться до конца. А это японцы умеют... Сколько это может продлиться? По американским подсчетам, война могла продлиться еще год и стоить полтора миллиона американских жизней. А свои жизни они очень не любили терять! Кто же должен будет воевать в континентальном Китае?
— То есть им стало ясно, что без нашей помощи не обойтись. Но ведь СССР с Японией связывал договор о нейтралитете...
ГАРЕЕВ: Нет, еще 5 апреля Советский Союз этот договор денонсировал. Все было сделано в соответствии с международными правовыми нормами.
СЕНЯВСКАЯ: Причем 26 июля на Потсдамской конференции от имени США, Англии и Китая было опубликовано обращение, в котором Япония призывалась к безоговорочной капитуляции. Требование было отклонено. Премьер-министр Судзуки заявил: «Мы будем неотступно продолжать движение вперед для успешного завершения войны».
— Почему же мы не подписали Потсдамскую декларацию?
КОШКИН: В тот день не подписали! Мы ее потом подписали...