Себастьян задумался. Действительно, что тут можно посоветовать? И не лучше ли предоставить событиям идти своим чередом?
– Знаешь, дружище, – наконец, произнёс он, – из меня плохой советчик в любовных делах, а потому я могу сказать тебе только одно – не обнадёживай её, но и не отвергай. Пусть пройдёт какое-то время, Рикардо выйдет из тюрьмы, ну а там… там видно будет. Ведь ты же знаешь, что эта взбалмошная девчонка когда-то была влюблена и в меня. Ну и что? – теперь это всё в прошлом и она, я думаю, об этом даже не вспоминает. Пусть будет, что будет, и не станем торопить события. Ну, а теперь прощай, и пожелай мне удачи на сегодняшний вечер.
– Счастливо тебе, Себастьян, – искренне сказал Мартин, пожимая руку своего друга.
Они расстались и каждый из них сел в свою машину. Всю дорогу до дома Марии Алехандры, Себастьян волновался так, что даже хотел остановиться у ближайшего бара и зайти выпить для храбрости. Остановило его только то, что Мария Алехандра никогда не любила видеть его в нетрезвом состоянии, а для успеха их сегодняшнего разговора любая мелочь могла оказаться решающей.
Подъехав к её дому, он припарковал машину, запер её и, не удержавшись, зачем-то посмотрел на окна квартиры своей жены. Подумать только, но если она дома, то через каких-нибудь полчаса всё уже станет ясно – и он или выйдет оттуда несчастным человеком, либо останется там счастливым обладателем любимой жены. Глубоко вздохнув и стараясь держаться как можно спокойнее, он вошёл в подъезд, поднялся на лифте, и уже поднял было руку, чтобы нажать кнопку звонка, как вдруг подумал, что забыл про цветы. Невольно обрадовавшись этой отсрочке, он сбежал вниз и направился к ближайшему цветочному магазину, который находился на соседней улице. Приобретя роскошный букет алых роз, он вновь проделал тот же путь и, теперь уже волнуясь как перед первым свиданием, позвонил в дверь.
Открыла ему сама Мария Алехандра, одетая в элегантное белое платье, с искусственным алым цветком у ворота. В таком наряде она походила на невесту, и Себастьяну показалось, что она тоже чем-то взволнована.
– Здравствуй.
– Здравствуй, Себастьян.
Они оба вдруг почувствовали такое смущение, что опустили глаза, избегая, смотреть друг на друга. Он спохватился первым и вручил ей букет.
– Это – тебе.
– Спасибо. Проходи, я сейчас одна.
Она посторонилась, и он вошёл в гостиную, торопливо и бегло осмотревшись по сторонам, словно боясь обнаружить в этой светлой и уютной комнате признаки пребывания какого-нибудь мужчины.
– Хочешь чего-нибудь выпить? – предложила она, входя следом и ставя цветы в большую хрустальную вазу.
– Нет, спасибо. Ну, как ты себя чувствуешь?
– Спасибо, уже хорошо.
– А где Алехандра?
– Поехала к Фернандо обсуждать свой свадебный наряд. Ты ведь помнишь, у них послезавтра свадьба…
– Да, конечно, – кивнул Себастьян. – А как твоя сестра?- он тут же пожалел об этом вопросе, но Мария Алехандра и бровью не повела.
– У Дельфины всё замечательно, она просто без ума от своего Игнасио. А как поживает Даниэль, я его так давно не видела…
– Скучает по тебе, а в остальном всё нормально.
Они замолчали, чувствуя какую-то непреодолимую неловкость, мешающую сделать решительный шаг навстречу друг другу. Она создавала невыносимое напряжение, заставлявшее каждого из них волноваться всё больше и больше. В тот момент, когда это волнение достигло своего пика, Себастьян не выдержал.
– Мария Алехандра!
– Что?
– Ты… я… я хотел… впрочем, – он вскочил с места и лихорадочно прошёлся по комнате. – Умоляю тебя… ты меня ещё любишь?
– А ты – меня?
– О да, и не просто люблю, а в сто раз сильнее, чем прежде! Боготворю, изнемогаю, схожу с ума! – она сидела в кресле, и он вдруг бросился перед ней на колени, схватил её руки и принялся покрывать их горячими поцелуями. – Прошу тебя, будь моей… – он чуть было не сказал «женой», но вовремя спохватился. – Давай попробуем начать всё сначала… чёрт, я не о том говорю… Я хотел сказать…
– Не надо, – вдруг улыбнулась она, – я всё поняла.
Он поднял глаза, увидел её сияющий взгляд, и тоже всё понял. Она обняла его голову, притянула к себе, и они поцеловались так, как не целовались ещё никогда в жизни. Это был самый упоительный, возбуждающий и счастливый поцелуй!
– А теперь скажи мне об одном, – сказала она, когда они, наконец, оторвались друг от друга. – Ты очень волновался, когда шёл сюда?
– Не просто волновался, – едва переводя дыхание, с трудом пошевелил пересохшими губами Себастьян, чувствуя себя словно приговорённый к смертной казни, внезапно узнавший о помиловании, – а чувствовал себя как в бреду.