— Что это значит?
Монкада в этот момент уже выносил из пылающей гостиной бившуюся в истерике Дельфину, однако Эстевес, стоя у самого входа, преграждал дорогу Перле.
— Пропусти меня!
Она попыталась вырваться, но он с силой оттолкнул ее обратно в огонь.
— Тебя ждет конец, который ты заслужила!
Она бросилась к двери, но Эстевес, с неожиданным проворством, захлопнул ее перед носом у визжащей Перлы и запер на ключ, оставив его в замке. Она, чувствуя, что не может открыть дверь изнутри, стала колотиться и кричать:
— Нееет! Неееееет! Выпустите меня отсюда! Это предательство! Ты не можешь со мной так поступить, Самуэль, ведь ты же сам этого хотел! Я только выполняла твою волю! Проклятье!
Огонь становился все сильнее и уже начинал трещать деревянными перекрытиями, заглушавшими вопли Перлы. Эстевес стоял и смотрел на ее мечущуюся в окнах тень, пока Монкада не коснулся его плеча.
— Нам лучше уйти.
В этот момент ветер донес новые вопли Перлы.
— Я не хочу умирать! Будь ты проклят, Самуэль, я ненавижу тебя, ненавижу! На помощь! На помощь!
Эстевес спустился к машине Монкады, то и дело оборачиваясь на ночное зарево, поднимавшееся над домом. В машине уже сидела Дельфина, которая при виде его мгновенно вздрогнула и впала в истерику.
— Увези меня, Хоакин, — завизжала она, — и убери отсюда этого проклятого человека. Он хотел меня убить руками этой сумасшедшей! Она мне все рассказала… им обоим было плевать даже на то, что я беременна. Я не могу находиться радом с ним, Хоакин!
Эстевес ошеломленно замер на месте, а Монкада, осторожно обняв, стал успокаивать Дельфину.
— Вы ошибаетесь, сеньора, именно благодаря дону Самуэлю мы и смогли спасти вам жизнь. Именно дон Самуэль догадался об ужасном замысле Перлы и, страшно сказать, что могло бы произойти, если бы не он…
Камило считал себя порядочным человеком, а потому несмотря на всю свою неприязнь к Себастьяну, решил заехать к нему в тюрьму и рассказать о своем разговоре с Тересой. Эта девушка сама нашла Камило в его сенатском офисе и поведала ему некоторое дополнительные подробности той самой роковой ночи, которая оказала такое влияние на все события данной истории. Оказывается, в ту ночь Дельфина ушла из дома и Самуэль ее отчаянно разыскивал. Вот что поведала сама Тереса, взволнованно смотря на Камило своими чудными зелеными глазами.
— Когда Мария Алехандра поссорилась со своей матерью и спряталась в той самой хижине, я принесла ей еду и раскладушку… Возвращаясь назад, я встретила Самуэля Эстевеса, точнее говоря, он сам меня нашел… и попросил передать записку Дельфине. В те дни он основательно поругался с отцом обеих дочерей, а потому не хотел показываться в их доме. Он даже дал мне денег, а потому я не могла ему отказать — наша семья была весьма бедной. Когда я пришла к ним домой, мне сказали, что Дельфина уже спит и проводили в ее комнату. И вот тут я обнаружила, что ее там нет, а на кровати лежит лишь кукла из подушек. Поэтому я точно знаю, что в ту ночь Дельфина не ночевала дома.
Камило прекрасно понял, что все это значит, впрочем, как и Себастьян.
— Странно, — заметил он по этому поводу, когда они переговаривались через решетку с Камило в комнате свиданий, — но почему она ничего не сказала об этом на суде?
— Тереса уверяет, что не хотела подводить Дельфину, которая тоже, в какой-то степени, может считаться ее подругой.
— Ничего себе подруга! Дельфина уверяла, что была дома, а за все события той ночи несет ответственность только Мария Алехандра.
— Теперь нам очень важно детально восстановить вею картину событий, — серьезно заметил Камило, — а потому я бы хотел выслушать и твою версию.
— Хорошо, — согласился Себастьян, — я постараюсь все рассказать. Все это произошло накануне моей поездки в Европу. Луис Альфонсо хотел меня познакомить с той девушкой, которую он называл своей невестой и, при этом, уверял, что мне непременно понравится ее сестра. По дороге к ним мы много выпили и, я даже не помню, почему вошел в ту хижину один, а мой брат остался у входа. А, нет, минутку, — Себастьян наморщил лоб, — Луис Альфонсо остановился, чтобы поговорить с какой-то девушкой.
— С Дельфиной? — нетерпеливо спросил Камило.
— Не знаю, — пожал плечами Себастьян, — я ее не видел, хотя и слышал чей-то женский голос.
— В таком случае, — уверенно заявил Камило, — это была она. Никто, кроме нее, не знал, что в ту ночь в этой хижине должно было состояться свидание.
После разговора с Себастьяном, он вышел из тюрьмы, сел в свой джип и долго размышлял. Как быть дальше — поехать ли к Марии Алехандре, или предоставить событиям развиваться своим чередом. Да, она любит Себастьяна, и достаточно откровенно оттягивает день свадьбы с ним, с Камило. Да, она пренебрегает им и унижает его, то ли по глупости, а то ли потому, что ничего к нему не чувствует, кроме простого дружеского расположения… Все это так, и ему известны все ее слабости, пороки, непоследовательности… и чертовски обидно все это выносить и терпеть, но есть ли какой-то иной выход? Обладает ли он достаточным запасом мужества, чтобы поставить точку на своей несчастной любви и вести себя не как преданный, готовый стерпеть все, что угодно, раб любимой женщины, но как настоящий мужчина, способный признать свое поражение и не унижать своего человеческого достоинства? И, чем больше Камило размышлял надо всем этим, тем больше признавал, что нет, не способен. Все, что угодно, отдаст он за ласковую улыбку Марии Алехандры; пойдет на любое унижение, чтоб только быть рядом с ней, пусть даже для того, чтобы видеть, как мучается она от любви к его счастливому сопернику. В любви можно быть или господином или рабом, и, если не получается одно, приходится терпеть другое, если только не в силах поставить крест на своей любви! Какими бы ни были любимые женщины, но они — это отражение нас самих, а потому, если уж влюбился, надо искать недостатки не в ней, а в себе самом.