— Вот как? — Сенатор встал с кресла и вышел из-за стола. — Начало разговора очень напоминает шантаж…
— Выбирай выражения, Самуэль, — резко произнесла Мария Алехандра, — Эулалия не только служит Богу, но и является моей единственной подругой. Вот почему я и просила ее прийти сюда со мной… — Она сделала паузу и вдруг выпалила: — Тебе не удастся отправить мою дочь за границу!
Сенатор нажал кнопку селектора:
— Перла, ни с кем меня не соединяй и передай Кармен, что я ею недоволен.
Он подошел к Марии Алехандре, словно не замечая стоявшую рядом Эулалию.
— Ну что ж, давай поговорим. Но запомни, Мария Алехандра, это будет наш первый и последний разговор на данную тему!
— Я согласна. — Мария Алехандра смотрела в мрачные глаза Эстевеса и ощущала темную, злую силу, которую излучал этот человек. Как хорошо, что с ней Эулалия! Она оглянулась на монахиню и твердым голосом продолжила: — Пусть моя дочь никогда не узнает правды о своем рождении и того, кто ее настоящая мать. Пусть она никогда не узнает, насколько бесчестными людьми оказались вы с Дельфиной. Но я требую, да, требую, чтобы мне не препятствовали встречаться с Алехандрой, и настаиваю на том, что я знала о ее жизни все! Не смей отправлять ее за границу!
— Вот как? И как же ты собираешься этому помешать?
На этот вопрос ответила Эулалия, которая неизвестно откуда достала сложенный лист бумаги и молча передала его сенатору.
— Что это? — брезгливо поморщился тот.
— Это настоящее свидетельство о рождении моей дочери, — объяснила Мария Алехандра, — здесь есть и отпечаток твоего пальца. Я не собираюсь использовать этот документ, если ты сам меня к этому не вынудишь.
— Черта с два ты его используешь! — завопил сенатор, яростно разрывая бумагу на клочки и разбрасывая их по красному паласу, устилавшему пол кабинета.
— Это вы напрасно, — улыбнулась Эулалия, словно ее забавлял вид взбешенного Эстевеса, — вы разорвали только копию, а оригинал остался у меня.
— Так поступают настоящие шантажисты! — вновь завопил Самуэль. — Ты еще не знаешь, с кем связалась, Мария Алехандра! Смотри, не наживи себе неприятности!
— Благодаря тебе и моей сестре у меня их и так хватает, Самуэль, — хладнокровно отозвалась Мария Алехандра и, повинуясь жесту Эулалии, направилась к двери, но на пороге остановилась и добавила: — Сама Алехандра не хочет никуда уезжать, так что подумайте и о ней. Всего доброго, сенатор!
— Откуда же она успела узнать, что я собираюсь отправить Алехандру в Швейцарию? — сквозь зубы бормотал Эстевес, возбужденно прохаживаясь по кабинету после их ухода. — И что еще может натворить эта шалая бабенка? Надо будет поручить Монкаде выяснить, что это за монахиня с ней приходила. И где, черт подери, Дельфина? Следует отправить дочь как можно скорее, а она шляется неизвестно где и Бог знает с кем. Впрочем, на это мне плевать, а вот Алехандра…
— Даже если у тебя нет законных прав на собственную дочь, материнская любовь все равно сильнее всех законов, — говорила Эулалия, пока они ехали в такси к дому Себастьяна Медины, — и потому в любом случае ты правильно сделала, что объяснилась с сенатором начистоту…
— Он… он любит Алехандру, как и положено отцу, — разговаривая сама с собой, прошептала Мария Алехандра, забившись в угол сиденья. — Поэтому мне становится страшно.
Эулалия изумленно взглянула на нее:
— Знаешь, Мария Алехандра, порой я удивляюсь тебе — что ты за человек? — Наверное, я просто не такая, как тебе кажется. — Мария Алехандра грустно улыбнулась. — Раньше я считала, что на свободе жизнь такая же, как в тюрьме. Но теперь я поняла, что здесь еще хуже, чем там….
— Ну-ну, не преувеличивай, — улыбнулась монахиня и дружески обняла Марию Алехандру за плечи, — кроме того, хочу тебе сказать, что ты должна думать не только о своей дочери, но и о себе самой. Ты еще полюбишь кого-нибудь, и у тебя будет свой дом, семья…
В этот момент они проезжали вдоль парка, за невысокой оградой которого были видны прогуливающиеся парочки. Мария Алехандра проследила за взглядом Эулалии и медленно покачала головой:
— Об этом я тоже мало что знаю. В тюрьме мне не приходилось задумываться о том, чего я лишилась из-за того, что меня изнасиловали. За всю мою жизнь меня только раз поцеловал мужчина!
— Да? — Эулалия быстро взглянула на Марию Алехандру. — Значит, у тебя уже кто-то есть?
Ответом ей был лишь продолжительный вздох. Впрочем, после небольшой паузы, во время которой они проехали через площадь Согласия и свернули на улицу Кортасара, Мария Алехандра все же объяснилась: