К удивлению Марии Алехандры, расследование и дальнейшие поиски дочери заняли у нее не слишком много времени. Она умела нравиться и внушать доверие, а потому и Пача, рассказавшая ей о Фернандо, и сам Фернандо, приведший ее в свою квартиру, не смогли устоять перед ее искренностью и обаянием. Действительно, разве можно было подумать, что встреча с этой милой молодой женщиной причинит какой-либо вред Алехандре?
Однако сенатор Эстевес был верен себе, и именно по его приказанию Монкада пристально следил за всеми передвижениями Марии Алехандры, благодаря этому сам Эстевес узнал о месте нахождения Алехандры почти одновременно с ее матерью.
— Сразу вас предупреждаю, что она меня за это убьет, — говорил Фернандо, поднимаясь впереди Марии Алехандры по старой, обшарпанной лестнице.
— Нет, нет, Фернандо, уверяю тебя, что ты поступаешь правильно, — слегка запыхавшись от быстрой ходьбы, успокоила его Мария Алехандра.
Они вошли в квартиру, и пока Мария Алехандра с любопытством осматривала ее, Фернандо прошел к дивану и потряс за плечо спавшую на нем девушку.
— Ну что там еще? Дай поспать! — недовольно пробурчала Алехандра, но Фернандо был неумолим:
— Вставай, вставай, соня, к тебе тут пришла одна интересная сеньора.
Мария Алехандра улыбнулась про себя, видя недоумевающую и заспанную дочь, и решила первой начать разговор:
— Алехандра, ты поступила очень скверно, и я пришла, чтобы забрать тебя домой.
Вмиг очнувшись от сна, Алехандра с упреком взглянула на своего приятеля, смущенно отводившего глаза:
— Ну молодец, Фернандо! Предатель!
— Нет, нет, не торопись его обвинять, — поспешно произнесла Мария Алехандра, хотя ее очень забавлял сконфуженный вид этого крепкого бородатого парня, стоявшего перед ее маленькой, хрупкой дочерью. — Я сама его нашла, и никто тебя не предавал… Ты не оставишь нас на минутку одних, Фернандо?
— Хорошо, — кивнул тот и, обращаясь к Алехандре, добавил: — Я буду неподалеку.
— Ну и что вы хотите мне сказать? — с недовольным видом спросила Алехандра. — И вообще, зачем вы меня преследуете? Что вам от меня нужно?
— Я беспокоюсь о тебе… — начала объяснять Мария Алехандра и тут же поняла, что избрала неправильную тактику, потому что дочь мгновенно надула губы и недовольно перебила ее:
— А кто вы такая, чтобы беспокоиться?
— Выслушай меня, Алехандра, — терпеливо произнесла мать, делая вид, что не замечает недовольных гримас дочери, — вчера в ресторане у меня сложилось впечатление, что ты умная девушка, которую не понимают родители.
— И я просила вас объяснить, что же происходит между ними, но вы мне так ничего и не сказали!
Мария Алехандра почувствовала справедливость упрека, несмотря на всю невозможность подобных объяснений, тогда она попыталась скрыть это не самым удачным образом — упрекая сама:
— Однако твой побег только подтверждает, что тебе еще рано все знать. И побег, и то, что ты отказываешься признавать чувства других людей. — Она стала прохаживаться перед дочерью, сидевшей на диване. — Что ты можешь знать о том, что чувствую я, Дельфина, Самуэль? Тебя так избаловали, что ты вообразила себя центром Вселенной.
— Почему вы со мной так разговариваете?
Мария Алехандра на минуту остановилась, пораженная неприязненным тоном дочери, а затем взглянула ей прямо в глаза:
— Любовь иногда заставляет говорить неприятные вещи…
— Только не надо утверждать, что вы меня любите!
— Я утверждаю то, что считаю нужным, — в тон дочери, холодно сказала Мария Алехандра. — А теперь сделай одолжение, сними эту мужскую рубашку, оденься и едем домой.
Алехандра вызывающе блеснула глазами и не сдвинулась с места:
— А почему я должна вам подчиняться?
— А потому, что, если ты этого не сделаешь, я увезу тебя силой! Даю тебе десять минут на то, чтобы одеться и проститься с Фернандо. Я буду ждать тебя на улице. Все понятно?
В глубине души Мария Алехандра вовсе не была уверена в том, что дочь послушается, поэтому она рассеянно прохаживалась по тротуару перед домом, взволнованно покусывая губы. Если бы она не была так озабочена только что состоявшимся разговором с дочерью, то наверняка обратила бы внимание на темно-синий «шевроле», одиноко стоявший на другой стороне дороги. Как только появилась Алехандра, сидевший в машине Монкада тут же поднял телефонную трубку:
— Все произошло, как мы и думали, сенатор, они обе вышли из дома этого музыканта.
— Прекрасно, — отозвался Эстевес, — не попадайся им на глаза, пусть едут. И позаботься о том, чтобы этого паршивого музыкантишку каждый раз, когда он услышит мое имя, пробирала холодная дрожь, чтобы он просыпался, дрожа от страха, стоит ему увидеть во сне мою дочь!