– Что там у вас за шум?
– Все требуют побыстрей назначить День отдыха.
Миссис Ричардс весело расхохоталась.
– Не рановато ли? – удивилась она. – Скажи мне, как отреагировала ваш ректор. Конечно, вы все ходили ее упрашивать. И чем же все кончилось?
Тесс накручивала на палец телефонный шнур. Она знала, что мать мечтала вместе с дочерью снова пережить чудесные мгновения своей молодости, как, впрочем, и все бывшие студентки Смитовского колледжа. Именно поэтому Салли Ричардс и отправила дочь в этот колледж, это было естественно и не требовало обсуждения.
– Ректор посмеялась над нами, – ответила Тесс так, как и ожидала мать.
Тесс не имела ни малейшего представления о подлинной реакции ректора, но она наслушалась достаточно историй о Дне отдыха и «красотках в квадрате», чтобы знать, чего требовала от ректора традиция.
– Как прекрасно, – ворковала мать, – что некоторые вещи никогда не меняются.
Мысли лихорадочно заметались в голове у Тесс. Мать страшно гордилась тем, что Тесс учится в Смитовском колледже. Гордилась, что ее слишком обыкновенное чадо было тем не менее не похоже на дочерей ее друзей, проводивших время в беготне по магазинам, сборе приданого или чтении журнала «Невеста». Невозможно было теперь огорчить мать, сказав ей, что она, Тесс, хочет оставить колледж и покинуть Нортгемптон навсегда или хотя бы до следующего учебного года, когда Питер возвратится в Амхерст и у нее появится причина здесь находиться. Нет, она не могла сейчас сказать матери, что, если бы не Питер и не планы матери относительно их будущего, Тесс предпочла бы вообще забыть о колледже и отправиться путешествовать по Европе. Но Тесс знала, что мать, как и Питер, осудит легкомысленное бродяжничество по молодежным турбазам. Люди их класса не ведут себя столь безответственно.
Тесс прижала пальцы к виску: у нее разболелась голова. Она смотрела на раскачивающееся на стене панно-макраме и гадала, как скоро оно сорвется и упадет на пол, не выдержав сотрясавшего дом грохота музыки.
– Знаешь, мама, у меня возникла небольшая проблема.
– Что такое, девочка? Тебе не нравится еда? Я поговорю об этом.
– Нет, мама, еда хорошая. Это мои головные боли. Они снова вернулись.
– Ты принимаешь таблетки?
– Да, но они мало помогают из-за шума. Я знаю, как тебе нравилось жить в «Квадрате», но для меня здесь слишком шумно.
– Но, девочка, шум – это часть веселья.
– Ты жила здесь в пятидесятых, мама. Тогда еще не изобрели рок-музыку.
– Почему же? У нас были Бо Дидлей и Бадди Холли.
– Им далеко до Брюса Спрингстина и «Е-стрит бенда».
– Как ты сказала?
Тесс чуть не застонала.
– Мама, я не могу заниматься. Не могу сосредоточиться.
– Если ты хочешь заниматься, – рассмеялась миссис Ричардс, – то иди в библиотеку. Но главное, чтобы ты жила в «Квадрате».
Тревожные нотки в голосе матери сменили прежний энтузиазм, свидетельствуя, что она готовит себя к новому выпаду со стороны Тесс.
– Мама, – как можно убедительнее произнесла Тесс, – я хочу переехать отсюда. Я хочу жить в другом общежитии. Там, где потише.
Некоторое время царило молчание. Наконец миссис Ричардс заговорила:
– Ты знаешь, мы заплатили много денег, чтобы ты могла жить в «Квадрате».
Тесс вздохнула. Музыка переменилась. За дверями, в коридоре, теперь неистовствовал Сантана.
– Я должна переехать, – повторила Тесс. – Если ты мне не разрешишь переехать, мне придется бросить учебу в колледже.
– Ты не можешь бросить учебу в таком колледже.
По тону матери можно было подумать, что Тесс грозит ей самоубийством.
– Я брошу учебу, мама, если не перееду из «Квадрата».
Тесс задержала дыхание, боясь, что на другом конце провода будет слышен стук ее сердца. Она не любила огорчать мать. И все-таки вечно ее огорчала.
– Хорошо, Тесс. Утром я обо всем договорюсь.
Положив трубку, Тесс обняла подушку и изо всех сил прижала ее к груди. Она пообещала себе, что еще раз попробует перебороть свое настроение. Она останется в колледже, а когда на следующий год Питер вернется в Амхерст, она будет носить комбинезоны из синтетики и подкрашивать ресницы тушью «соболиный мех». Может случиться, что Питер полюбит ее. Тогда наконец она сделает свою мать по-настоящему счастливой.
В следующую субботу Тесс собрала вещи и переехала на четвертый этаж общежития Моррис-хаус. Здание было старым, туалеты и ванные наперечет, а стиральные машины в подвале можно было сдавать в музей как экспонаты некой далекой эпохи. Большинство девушек почти не пользовались косметикой и носили линялые джинсы и мужские фланелевые рубашки.
Тесс как раз вешала занавески на окна в своей новой комнате, когда кто-то постучал в незапертую дверь. Она обернулась, не слезая со стула, и увидела ту самую девушку, с которой познакомилась на лекции по английскому языку.
– Как? – удивилась Тесс. – Ты что, здесь живешь?
Девушка кивнула и удивилась в свою очередь:
– А я думала, ты живешь в «Квадрате».
– Там слишком шумно. – Тесс слезла со стула. – Я забыла, как тебя зовут.
– Чарли. Чарли О’Брайан.
– Ага, Чарли. Теперь вспомнила.
– Хочешь, я помогу тебе с занавесками? – предложила Чарли.
Тесс улыбнулась. В «Квадрате» ей никто не предлагал никакой помощи. Определенно ей тут понравится.
– Спасибо, я уже все сделала. А где твоя комната?
– Напротив через коридор. Двойная.
– Прекрасно. Ты будешь помогать мне с грамматикой.
Чарли рассмеялась.
– Я собираюсь сегодня купить пиццу. Может, зайдешь ко мне?
– С удовольствием. Почему бы и нет. У тебя есть соседка?
Чарли секунду помолчала.
– Да, есть. Но вечером ее не будет дома.
– Наверное, у нее свидание. Вот здорово, быстро она сориентировалась! – воскликнула Тесс и тут же подумала, что, возможно, у нее слишком радужное представление о девушках в новом общежитии, возможно, это те же «красотки», но с ограниченным бюджетом.
– Ты с чем хочешь пиццу? – спросила Чарли.
– Со всем, – ответила Тесс, удивляясь, что Чарли оставила без внимания ее замечание насчет соседки.
Но не это главное. Важно, что Тесс наконец выискала в колледже единственного человека, который не был снобом, хотя имел для этого все основания: Чарли была прехорошенькой.
Они сидели на полу в комнате Чарли, ели пиццу и слушали Кэрол Кинг. Около девяти дверь открылась, и кто-то вошел в переднюю.
– Вкусно у вас тут пахнет, – произнес хрипловатый голос.
Девушка заглянула в комнату Чарли. У нее было красивое лицо и самые потрясающие черные волосы, какие Тесс когда-либо видела.
– Простите, Чарли, – сказала красавица. – Я не знала, что у вас гости.
У девушки был незнакомый Тесс странный акцент. Определенно не бостонский, но и не бруклинский.
– Познакомьтесь с нашей новой соседкой, – пригласила Чарли черноволосую девушку, которая уже собралась уйти. – Она только что въехала в комнату напротив. Мы с ней в одной группе английского языка. Тесс, познакомься, это... Это Марина.
– Хочешь? – предложила Тесс, показывая на уже размокшую картонную коробку, стоявшую на полу. – Тут еще две порции.
Марина потрясла головой:
– Нет, мне надо заниматься.
– Как прошло свидание? – поинтересовалась Тесс; она не стеснялась незнакомки, помня, как легко подружилась с Чарли.
– Свидание? Ах да, свидание. Все было очень хорошо. Рада была познакомиться с вами, Тесс.
Марина ушла к себе в комнату. Может, сыграл свою роль акцент, или дорогая одежда, или уверенная походка, но Тесс внезапно осенило, кто была соседка Чарли: Марина Маршан, и не просто Марина Маршан, а принцесса Марина Маршан. Тесс слышала, что принцесса учится в колледже, но ей и в голову не приходило, что она живет в общежитии, да еще в Моррис-хаусе и в двойной комнате. Тесс сняла кусочек перца с уже почти остывшей пиццы.