Четрыхнувшись, участковый достал из кармана чудом уцелевший телефон и стал названивать пожарным, медикам и своему дежурному по городу, чтобы сообщить о ЧП. Спать ему в эту ночь не придётся. А потом его точно выгонят из органов, но пока не выгнали надо изображать работу. Конечно, можно завтра с утра прошвырнуться по посёлку и осмотреть ружья у мужиков на предмет недавней стрельбы. Но ружей в посёлке много, почти сто штук. Конечно, можно начать с родственников покойных наркоманов, но и здесь засада. Кто мешает им после стрельбы вычистить ружья до блеска? Да и парафиновая проба может не дать результатов. Народ нынче грамотный: хорошо вымоют руки спиртом, и никакая парафиновая проба не покажет, что недавно стреляли. А одежонку, на которой окажутся следы от выстрелов, просто сожгут в печке. И ищи ветра в болоте. Очень смущало участкового то обстоятельство, что налётчики применили светошумовые гранаты, а это уже специзделия. Это говорило о том, что здесь замешаны некие силы: однозначно, это не местные обыватели постарались. Поэтому Чекмарёв решил утром перед начальством не умничать, лишнего не говорить, а строить из себя недалёкого служаку. Пусть эксперты роют землю носом, а Чекмарёву так и так ничего не светит: выгонят из органов, к бабке не ходи.
Всю ночь Чекмарёв пребывал на адреналине: то пожарных встречал, то медиков, то полицейских чинов из города, то отгонял от объекта жутко любопытных местных. С коллегами из управления разговор вышел тяжёлый. Коллеги смотрели на Чекмарёва, как на виновника всех бед, а тот усиленно изображал из себя тупого служаку. Глаза коллег, которых уже можно называть бывшими, говорили: «Ты облажался по полной программе! Везде относительный порядок, только на твоей земле труп на трупе и трупом погоняет. Какая работа, таков и результат, вернее его отсутствие».
Чекмарёва отпустили часов к десяти дня, наказав тому, чтобы после обеда он, как штык, торчал в городе, ибо начальство желает его видеть у себя на ковре. С собой участковый, скорее всего уже бывший, может взять ведро вазелина, так как разговор с ним произойдёт серьёзный. Получив такой наказ, Чекмарёв поплёлся домой, щеголяя разорванными штанами, руками, перемотанными бинтами и пропахшей перметрином формой. Зато вшей не заведётся — спокойно подумал участковый — и то хлеб. По дороге домой он увидел трёх неразлучных дедов, продолжающих сидеть на бревне перед домом Онуфрия. Вроде граждане приличные, но пьют, гады, по-чёрному. Допились до того, что к Онуфрию инопланетяне прилетели. Остальные двое тоже не просыхают. И ничего дедов не берёт. Ночь прохладная, а они проторчали на бревне всю ночь и ничего с ними не случилось. Вот же железное здоровье у наших дедов. Интересно, они хоть по нужде вставали со своего бревна, или в штаны себе дули? Чекмарёв, по привычке, хотел привлечь дедов, как свидетелей, но подойдя к ним ближе, понял, что они совершенно невменяемые. Он только буркнул им:
— Деды, как дела?
— Слона родила, — за всех ответил Онуфрий и продолжил что-то темпераментно обсуждать с дедами.
Чекмарёв понял, что пожилые люди его уже не узнают и не воспринимают, а пребывают на своей пьяной волне в иной реальности. Духан от дедов при этом чуть не сбил участкового с ног. Задерживаться рядом с этими организмами Чекмарёв не захотел, он только услышал, как деды обсуждают количество выпитого на скоропостижной свадьбе внука деда Витька, ну, этого, Гришки-дуболома. Гришка, что, успел жениться? — уходя от дедов, успел подумать участковый, но скоро выбросил эту информацию из головы, на него навалилось своих проблем вагон и маленькая тележка.