— А на какие шиши мы вчера бухали? Ага, помню, что госпожа удача повернулась ко мне вчера передом и позволила заглянуть в декольте. Помню, что шеф Кирилл Петрович перевёл мне двадцатку и что-то трендел за работу. Говорил, что надо уконтропупить какого-то хитросделанного мужика. Вот только, кого он хотел устранить? Сука Муфлон всю память отбил… Как жить, когда кругом много подводных камней, размером с Араратскую гору?
Сапог попытался вспомнить детали, но не получалось: воспоминания, как пузыри со дна болота, лопались лишь брызгами коротких мыслей. Тогда он отправился в ванную освежиться. Умывшись холодной водой, Сапог глянул на себя в настенное зеркало. Ну, что сказать о мужике, отражавшемся в зеркале? Подбородок мощный, джеймсбондовский. Морда мужика, конечно, слегка небрита, лысина не причёсана, фингал под глазом, но не это главное. Мужик в зеркале явно накушался какой-то дряни выше крыши, вот крышу и сдуло благополучно. Зрачки расширены, вид слишком лихой и слишком придурковатый. На измене мужик, сразу видно.
— Что делать? — задал знаменитый вопрос своему отражению Сапог.
Отражение не ответило, зато пробудился голос, повадившийся допекать Сапога после получения им контузии. Хоть бы сволочь внятно и чётко допекал, как допекали Гену офицеры в учебке, а то произносит слова невнятно с турецким акцентом. Замечательно: ещё и в смысл слов своей шизы надо вникать! Сапог решительно отказывался вслушиваться в слова своей шизы, придумав бороться с ней с помощью спиртсодержащих напитков. От водки шиза дурела и не так настырно преследовала бывшего прапорщика. Гена никому не признавался, что заполучил в свою голову голос. Даже доктору в госпитале не признался, хотя заботливый доктор настойчиво выспрашивал: «Ну, военный, что молчишь? Не переживай, здесь все свои, колись, голоса слышишь?» Тогда Сапог не признался, думал — рассосётся. Не рассосалось. Почему-то доктор с добрыми глазами не поверил военному, а понаписал в свои бумажки такое, из-за чего Гену уволили из армии вместе с его голосом в голове. Кроме пенсии от армии, Сапог заполучил от неё в нагрузку ещё и голос.
Отмахав армейку, Гена прибыл в народное хозяйство, оказалось, что не больно-то он здесь и нужен.
Дальше, понятно: это у Шекспира «Быть или не быть?», а у нас была — не была. Гена круто запил с целью споить свой настырный голос, но не преуспел в этом деле. Зато потратил все заработанные деньги на «лекарства», причём лечился он не в одно горло, а лечил и своих маргинальных корешей, которых в то время появилось у него много. Недолго Гена свободой наслаждался на гражданке — загремел в колонию. Каким образом он туда попал, Гена так и не понял.
Среди друзей у него значился и Ванька Нифонтов, это который вскоре получил кликуху Маркел. Погоняло своё Маркел получил уже в колонии, где он и Гена чалились несколько лет. Ну, что за холера, оказывается, Гена, Ванька и ещё кто-то нанесли тяжкие телесные повреждения своему знакомому мужику. Гена в упор не помнил о таком факте в своей жизни, но свидетели говорили на суде, что именно Гена и Ванька наносили тяжкие телесные повреждения мужику по причине неприязненных отношений. И полетели Гена и Ванька на зону, как те перелётные гуси. На зоне Гена получил кликуху Сапог, ну а Ванька, соответственно, стал Маркелом. Потом Ванька лишился своего языка и стал немым Маркелом.
Во время отсидки Сапог и Маркел, естественно, спиртное литрами не глушили. Маркел, так совсем отвык от водки, а Сапог мечтал только о водке за двоих, ибо от угнездившейся в голове Шизы не спрячешься — она и в колонии доставала. Отсидев срок от звонка до звонка, как честные пацаны, Сапог и Маркел вышли на волю, где их подобрал по доброте душевной Кирилл Петрович по прозвищу Франт. Завязавшего пить водку и молчаливого Маркела босс пристроил своим личным шофёром, а Сапогу предложил стать чистоделом, так как он парень отчаянный и крови не боится. Сапог удивлялся — зачем он сдался Франту, ведь в его бригаде таких «чистоделов» каждый второй, а то и первый. Но, у Франта имелся свой резон. Сапог всё-таки чуть отличался от местных отморозков в лучшую сторону тем, что даже в армии служил, поэтому Франту требовался личный, зависящий от него недорогой киллер, которого не очень бы знали в бригаде и которого не очень жалко и потерять. Франт даже расщедрился и выделил Сапогу однокомнатную квартирку в областном центре. Квартирка принадлежала, конечно, боссу, но Сапогу такое обхождение с ним нравилось. Почему бы и не помочь хорошему человеку, раз тот платит хорошие деньги за устранение своих противников или проштрафившихся подчинённых. В бригаде все знали, что у босса длинные руки, и если что не по нему, то придут жестокие киллеры и прикончат того, кто много говорит и косячит. На самом деле у Франта выхода на дорогих хитманов от фирмы «Чпок-сервис» не имелось, а под руку попался только спившийся Сапог — практически одноразовый киллер-любитель, у которого в голове непонятно что творилось. Франт считал, что это даже хорошо, что Сапог в этом деле неумеха: пусть убивает противников долго и плохо. Им же хуже. Главное дёшево и сердито. Поймают менты Сапога — пусть мучаются с ним, выясняя, какого сорта тараканы у него в голове. Судьба пока миловала Сапога и его не поймали компетентные органы, хотя он, по приказу босса, уже отправил на тот свет с помощью топора трёх человек. Скорее всего, органы здорово не искали убийцу этой троицы по простой причине: дрянь были людишки, которых устранял Сапог. Сдохли — и чёрт с ними, чище стало.