Как только уста математика перестали изрекать слова, так сразу же иерей обратился к слушателям с вопросом, кто, по их мнению, мог написать этот текст.
— Да это понятно, — стал говорить математик, продолжая внимательно всматриваться в текст. При этом он зло произнёс:
— Это есть творение царя Ивашки Деспота Российского. Это его Канон Ангелу Грозному, Архангелу Михаилу — архистратигу Сил Небесных, грозного Небесного Царя воеводе. — Окаянный посак много насочинял.
Ну, да, понятно. Как будто сейчас все знают о литературных изысках первого царя. Простые люди не читают такое, даже произведения генеральных секретарей и президентов государства. Типа, зачем читать всякую ерунду?
— Как-то неуважительно вы на царя говорите, — сказал священник. — Ивашкой его называете.
— Ивашка и есть, — буркнул Никодим и отдал текст батюшке. Почему-то учитель не очень любит царя Ивана.
Иерей побледнел, на лбу его появилась испарина, но он постарался взять себя в руки и поблагодарил чтеца за усердие. Наверное, этот семинар оказался самым коротким, так как иерей, ссылаясь на своё недомогание, долго семинар не проводил и свернул его довольно быстро. Вот только по окончанию мероприятия люди могли заметить, как у батюшки подрагивают руки. Но никто особо к рукам батюшки не присматривался. Только оставшись в одиночестве, уже в своём домишке, иерей немного пришёл в себя. Он с благоговением положил листок с текстом, что читал математик, на стол, аккуратно расправил листок и стал думать. Как объяснить такой факт, что этот человек прочитал текст, написанный от руки в орфографии времён Иоанна Грозного? Даже специалист, и тот читал бы этот текст медленно и с запинками, так как это фактически не обычный русский язык, а древний язык со своими особенностями. Да и сгоряча этот Никодим уничижительно назвал царя посаком. А кто сейчас знает значение этого слова? Да никто. Вот теперь и думай Панфирий, как быть и как жить дальше. Высшие Силы не любят, когда их невзначай касаются смертные.
Не только отцу Панфирию пришлось много думать, но и новой директрисе школы надо много ломать голову, как обойти все препоны и Гималаи из инструкций. Бумажный вал зашкаливал. Куча учреждений что-то требовали, и на всё это надо как-то реагировать. Плюс выплёскивается недовольство родителей учеников. Родители тоже требовали: одни чтобы детей больше учили, другие чтобы меньше, третьи требовали непонятного. Как говорится, от великого до дурацкого только один шаг, и шаг этот давно сделан.
Надежда Александровна хотела основательно угнездиться в должности директора школы, но надо исхитриться, желательно вылезти из кожи и всем угодить. А как это сделать? Ага, надо изыскать внутренние резервы, которых уже нет. Учителя и так уже по полторы, а то и две ставки тянут, трудовик и завхоз из школы почти не выходят, да и сама Надежда Александровна уже, как та лошадь на свадьбе: вся жопа в мыле. Тут директрису осенило: надо часть своей работы переложить на плечи ближнего, то есть на учителей. Пусть раскорячатся ещё больше и не философствуют. Мы в школе, а не на философском факультете. Ведь есть же ещё ночное время. Вот пусть по ночам и занимаются. Ещё пусть на час раньше встают, и привалит им счастье. Надежда Александровна решила собрать в своём кабинете самых креативных учителей, то есть тех, у кого в голове тараканы шустрее, и объявить таким учителям, что хватит им греться у костра своего постыдного прошлого, а надо начинать бодрее шевелиться так, чтобы волосы на груди потели. А то мхом зарастут. Человеческая природа лечению, конечно, не поддается и глупец тот, кто пытается её усовершенствовать, но я попытаюсь — решила директриса. Я не позволю, чтобы мою репутацию в этом заведении изгадили какие-то ленивые придурки. Там и до глубокого эмоционального кризиса не далеко, а из него только один выход — на заслуженную пенсию. И хорошо ещё, если не по инвалидности.
Правильно: самой не надо стараться всё успеть сделать. Если будешь всё делать сама, то скоро развяжется тщательно завязанный когда-то акушерами пупочек.
— А кому сейчас легко? Всем тяжело. Даже сам президент говорит: «Этот год был тяжёлым».
Вскоре, после окончания основных уроков, десятка самых креативных учителей собралась в кабинете директора. Люди смирно сидели на стульях около стола директора и не ждали от судьбы никаких благ: а то, что сейчас их начнут бить по голове, то случится обязательно. Может, хоть не до смерти.