Больше дискутировали о том, встречался ли вирус клещевого энцефалита, получивший название «чехословацкий», в ЧССР уже и раньше или же он был занесен в конце второй мировой войны гужевым транспортом продвигающихся армий. Аргументы за и против искали прежде всего в довоенной специальной литературе и в сообщениях о том, что еще до войны наблюдались случаи клинически похожих сезонных воспалений головного мозга, причины которых тогда не были объяснены.
Решительный переворот в воззрениях начался после шестого съезда чехословацких микробиологов (сентябрь 1950 г., Прага). Советские ученые П. А. Петрищева и М. П. Чумаков, о которых мы уже упоминали, когда рассказывали о результатах, достигнутых в СССР, в своем докладе на съезде раскрыли сущность учения Е. Н. Павловского о природной очаговости болезней.
Для большинства слушателей это было полное откровение. Но всем было ясно одно: значение открытия Рампаса и Галлиа необходимо оценивать в совсем ином свете, чем до сих пор, надо искать новые, неведомые пока взаимосвязи, опираясь при этом на опыт школы Павловского. Позже ведущий чехословацкий вирусолог академик Диониз Блашкович сказал об этом докладе: «Он дал нам теоретическую основу и методический подход к решению этих вопросов…»
Первый импульс к изучению природной очаговости болезней в ЧССР дан был, как видим, в зале, где велась научная дискуссия и царили спокойствие и торжественное настроение. Никто в те сентябрьские дни 1950 г. не мог даже и представить себе, что всего через несколько месяцев придет второй — на этот раз решающий импульс, скорее взрыв или ураган, несущий зловещее сообщение об эпидемии неизвестной болезни на юго-востоке Словакии.
* * *
Весна в Юго-Восточной Словакии всегда прекрасна. У подножия гор и на южных склонах холмов и пригорков уже зеленеет трава, расцветают первые кустарники и деревья, выше горные склоны опоясывает широкая полоса коричнево-фиолетовых буковых лесов, пока еще не распустившихся, а над всем этим светятся белизной остатки снега как воспоминание о зимних сугробах, украшавших гребень гор на горизонте. Это чудо воскресения природы совершается каждый год. Но в 1951 г. весна была ранняя и как никогда дружная. А над шахтерским городком Рожнява словно повисла черная, тяжелая туча. Разнеслась весть о неизвестной болезни, которая начала одолевать, казалось, всех людей подряд без разбору и росла подобно лавине, низвергающейся с горы и уносящей с собой новые и новые жертвы. Никто не знал, куда бежать от нее.
Начало как нельзя более походило на то, что случилось три года назад в Бероуне, только масштабы вот совершенно другие. В период с 20 по 28 апреля в Рожняве и ближних поселках Рудна и Надабула заболело несколько сот человек. Клиническая картина напоминала обычный грипп. Больные жаловались на резкий упадок сил, их все время клонило ко сну, болела голова, повышалась температура. У некоторых, кроме того, появлялись расстройство желудка, воспаление верхних дыхательных путей и кровотечение из носа. Но все это еще не давало повода для серьезного беспокойства, ведь спустя 3–4 дня здоровье снова было в порядке.
4 мая в рожнявскую больницу поступила тринадцатилетняя девочка — первая больная с воспалением головного мозга. Однако никто не заподозрил, что тут есть какая-то связь с предыдущей волной «гриппа». Кто бы мог подумать, что началась вторая фаза неудержимой лавины. Через несколько дней после этого главврач инфекционного отделения Кубанка и главврач детского отделения Юст госпитализировали еще ряд больных с воспалением мозговых оболочек и головного мозга. 9 мая о положении были уведомлены вышестоящие органы, на следующий день все врачи-терапевты получили указание безотлагательно направлять в больницу больных с такими симптомами.
Засов на входных воротах больницы в те дни не задвигался, а машины «скорой помощи» работали без передышки. Приток больных нарастал… Потребовалось освободить для них другие отделения, поставить запасные кровати в коридорах, позвать на подмогу медиков со всего района и решить тысячи вопросов, связанных с развивающейся эпидемией. Было ясно, что с этой задачей небольшой районной больнице своими силами не справиться.
12 мая в Рожняву приехали первые специалисты из Кошице и Братиславы. К этому времени в больницу поместили уже 151 человека, а поступление больных не прекращалось. Положение в городе становится критическим. Оно начинает немного напоминать то, что мы читали об эпидемиях чумы и что, как мы надеялись, безвозвратно отошло в прошлое.
Люди поговаривают о том, что лучше всего уехать из города. Пока никто из больных не умер, но все напуганы до такой степени, что еще чуть-чуть, и начнется паника. Это необходимо предотвратить любой ценой, и поэтому врачебный консилиум первым долгом приступает к лечению массового психоза.
Специально составленная листовка, которую отпечатали, распространяли всеми способами и многократно читали по местному радио, говорит сама за себя. Вот ее подлинный текст, он лучше любого пространного описания доносит до нас атмосферу, царившую в те дни в Рожняве.
«Прочти и научи других!
Коллектив врачей и научных работников, участвовавших 12 апреля 1951 г. в консилиуме, созванном в Государственной больнице в Рожняве, представляет следующее разъяснение по поводу «рожнявской болезни».
Граждан города Рожнявы поразило заболевание, которое у всех начинается одинаково и имеет сходные симптомы: слабость, головная боль, рвота и т. п. Группа лечащих врачей и научных работников местной больницы и медицинского факультета в Кошице и Братиславе единодушно сошлась на том, что речь идет об инфекционной болезни, которая проявляется воспалением мозговых оболочек, головной болью и рвотой. Речь идет о достаточно изученной болезни, отличающейся тем, что хотя она и имеет острое устрашающее начало, однако кончается выздоровлением…
Для того чтобы нам с помощью всей общественности как можно быстрее справиться с эпидемией и не допустить ее распространения в окрестности, просим вас полностью довериться медицинскому персоналу и врачам, которым лучше всего известно, как бороться с инфекцией…»
Далее следовали 9 пунктов, составленных согласно общей инструкции по предотвращению распространения инфекции. С высоты сегодняшнего опыта каждому ясно, что они не выражали существа дела и не могли сколько-нибудь существенно повлиять на ход эпидемии. Равным образом и заявление о «достаточно изученной болезни» относилось к области профессионального оптимизма, а он, надо признать, в сложившейся в Рожняве и окрестностях обстановке был безусловно необходим и полезен. Это подтвердили ближайшие же дни.
Взволновавшееся общественное мнение слегка успокоилось, но приток пациентов в больницу не ослабевал. Спустя три дня (15 мая) туда поступило уже 237 человек. В это время в Рожняве собрались лучшие специалисты со всей республики. Им предстояло стать участниками кампании, не имеющей себе равных в истории здравоохранения ЧССР. Терапевты, специалисты по инфекционным болезням, неврологи, патологи, эпидемиологи, микробиологи, вирусологи, паразитологи и зоологи общими усилиями старались помочь больным и объяснить условия этой небывалой доселе эпидемии. Среди 42 научных работников, впоследствии авторов отдельных статей в книге о рожнявской эпидемии, были такие авторитеты, как академик Д. Блашкович, профессора К. Геннер, К. Рашка, Г. Шикл, а также те, кто в последующие годы стали ведущими специалистами в области изучения природной очаговости болезней в ЧССР: В. Бардош, О. Гавлик, Й. Кратохвил, Г. Либикова, О. Мачичка и Б. Росицки.
Первые ценные результаты получили эпидемиологи. Проведенные ими исследования показали, что инфекция могла распространяться либо с питьевой водой, либо с продуктами питания. Снять подозрение с питьевой воды оказалось совсем несложно: выяснилось, что заболеваемость никак не зависела от того, какую воду пили жители — водопроводную или колодезную. Также без колебаний можно было исключить из числа подозреваемых мясные продукты, кондитерские изделия и овощи.
Затем все внимание было сосредоточено на молочном заводе. Сегодня может показаться невероятным, что рожнявский молокозавод в то время помещался в одноэтажном здании, а вход в цех был прямо с немощеной главной улицы. Да и в остальном завод находился в плачевном состоянии. Пастеризационный аппарат был разбит, собираемое от мелких хозяев молоко только смешивали, частично пропускали через сепаратор, охлаждали и сразу же рассылали по магазинам, чьими услугами пользовалось подавляющее большинство жителей Рожнявы и обоих пострадавших поселков (Рудна и Надабула). С завода молоко поступало и в общежития для учеников ремесленного училища, среди которых также имелось несколько заболевших. Качество молока в не по-весеннему жаркие дни было очень плохим: при кипячении свертывалось, и потому его употребляли преимущественно в сыром виде.