Глава 4
— Ты быстро, — сообщила мне глава общины, ответив на звонок почти моментально. — Думала, только к вечеру появишься.
— Смотря что считать вечером, — резонно заметил я. — Времени полшестого, по моим меркам это давно не утро, и даже уже не совсем день. Где беседовать станем? Все же в дом пригласите или прогуляемся, как изначально предполагалось? У вас тут благодать — зелено, тишина. Душа с сердцем на пару отдыхают, глядючи на такую красоту.
— До поры до времени тишина, — вздохнула Яромила. — Завтра большая экскурсия пожалует, на почти полсотни человек. Я когда узнала, сразу было сказала «нет», но потом оказалось, что это «целевики», которых вот так запросто не пошлешь куда подальше. Местная управа какой-то социальный проект запустила под лозунгом «Наше прошлое — наше всё!» — и мы в нем тоже фигурируем. Причем, как водится, непосредственно нас о том никто не уведомил, просто перед фактом поставили. Теперь придется соответствовать. А куда деваться? Ссориться с чиновниками себе дороже, больно много маеты, замучают же потом всякими проверками и инспекциями. И убивать кого-то из них для науки остальным смысла нет, там всегда очередь на освободившееся место безразмерная, причем все соискатели поголовно инициативные и креативные. Когда чиновник бездумно исполнителен — это еще ничего. Но когда он деятельное рвение проявляет, да еще и с фантазией — это, знаешь ли, совсем уж жуть. Почище любой Нави, пожалуй, будет. А, все, вижу тебя. Что встал? Иди сюда!
В отличие от своих приближенных, которые все, как одна, были особы высокие, крепкие, то, что называется «кровь с молоком», Яромила особой статью и ростом не отличалась. Старушка и старушка — румяная, шустрая, в чистеньком передничке и всегда улыбчивая. Кстати, кроме нее тут особ преклонного возраста я никогда и не видел. Девчонок, которые только-только входят в возраст, хватало, девушек, от которых глаз не отвести — тоже. Дам среднего возраста — тех поменьше, но они все же есть. А вот из бабулек одна Яромила. Почему так — понятия не имею и, признаться, выяснять не особо стремлюсь. Это те знания, от которых пользы почти наверняка не предвидится, а вот неприятностей может выйти немало. Вдруг они тех, кто перешагнул через определенный возрастной рубеж, в ночь полнолуния в жертву древним богам приносят? Или, к примеру, вон в том лесу к дереву их зимой привязывают с какими-то ритуальными целями, а после так и оставляют? Ну да, берегини, если верить легендам и сказаниям, вообще-то ратовали за то, что любовь спасет мир и следует заниматься ей, а не войной, но даже самые благие идеи, пройдя через века, иногда перерождаются в не пойми что. Зло — нет, оно и тогда было злом, и сейчас им осталось, наги тому условно живой пример. А добро… С ним все так непросто, так непонятно…
Потому, если я узнаю о берегинях что-то подобное и она про мое удовлетворенное любопытство проведает, добра не жди. А оно мне зачем? Свои проблемы девать некуда.
— Исполать вам, достославная Яромила. — Я отвесил старушке поясной поклон, причем ни капли иронии или сарказма в моем голосе отыскать было нельзя. — Как здоровье? Как дела вообще? Летний период себя оправдывает в разрезе бизнеса? А то, помню, в том году вы не очень были довольны.
— В том году дожди лили как из ведра, — глава общины показала пальцем на небо. — Причем, как назло, всегда под выходные тучи натягивало. А в этом погода стоит что по заказу, грех жаловаться. Если до сентября эдакая благодать продержится, то мы установленные плановые показатели по доходу выполним и перевыполним. Да тьфу на тебя, Чарушин, с твоими вопросами! Я прямо свою молодость вспомнила, ту, когда тут просто молочная ферма стояла, а не «эко». Ох, заморочное же было время! То комиссия нагрянет, то по партийной линии проверка, а то и ОБХСС пожалует. И всех встреть, приветь, накорми, напои, будто мы не ворожеи, а Яги из сказок Афанасьева. А бумаг сколько писать приходилось — ой!
— Зато сейчас все замечательно. — Я окинул взглядом аккуратненькие домики с низенькими заборчиками, не закрывавшими обзора их обитательницам, идеально подстриженные кусты, в которых буквально утопала ферма, и яблони, ветки которых ломились от плодов. — Самая большая неприятность, которая есть, — принять участие в социальной программе, но это же, по сути, такая мелочь.
— Все равно раздражает, — призналась мне Яромила, а после спросила: — Привез обещанное?