Юргенс откинулся на спинку стула и громко расхохотался.
Этот смех обидел Ашингера. Почему смеется Юргенс, когда смешного ничего нет? Юргенс не хуже его знает Робертса, знает отлично, что «абвер» людьми не бросается и что уйти от доктора Грефе не легче, чем от полковника Шурмана, и все-таки Робертс ушел. Он сидит себе спокойно в Барселоне и ест апельсины. Чем же Юргенс и Ашингер хуже Робертса?
– Надо иметь деньги, чтобы поселиться за пределами Германии, – произнес Юргенс, – а где они у нас?
Теперь рассмеялся Ашингер. С несвойственной ему быстротой он встал и подошел к Юргенсу:
– Деньги? Они будут. Надо только потрясти тестя. Мы никогда его не трогали. Пока тесть еще не выжил окончательно из ума, он должен понять, что лучше, если его денежки попадут зятьям, его единственным законным наследникам, нежели большевикам…
После третьего бокала Ашингер раскис. Редкие волосы на его голове сбились в одну сторону. Пенсне он снял и положил на тарелку. Без пенсне его глаза сильно косили.
Ашингер разболтался. Он выкладывал сейчас все, что уже с давних пор вынашивал в себе, не решаясь никому рассказать. Он не скрывал своих опасений относительно завтрашнего дня и считал, что пора произвести переоценку ценностей.
…В эту ночь Юргенс ворочался с боку на бок, подолгу, не мигая, смотрел на синюю ночную лампу, стараясь утомить глаза, плотно сжимал веки, но сон не приходил. Мысли одна назойливее другой лезли в голову и не давали покоя.
Юргенс принадлежал к категории тех людей, которые не разбираются в средствах ради достижения своих целей. Так, в девятьсот четырнадцатом году, во время Первой мировой войны, он спас себе жизнь тем, что при удобном случае сдался в плен русским. Возвратившись из плена, он, по примеру большинства кадровых офицеров, записался в полулегальную военную организацию «черный рейхсвер», объединявшую реакционные силы прусской военщины, мечтавшей о реванше за поражение в проигранной войне. Но пребывание в рейхсвере не могло обеспечить растущие потребности Юргенса. Тогда еще он не имел богатого тестя, а старик-отец, отставной военный, сам жил на пенсию. Юргенс вскоре устроился на службу в американскую комиссию, возглавляемую неким Гольдвассером, приехавшим из США для оказания экономической помощи Германии по плану Дауэса.
Но и эта служба не могла серьезно изменить материальное положение Юргенса. Гольдвассер знал это. Как-то в беседе американец намекнул Юргенсу, что может одолжить приличную сумму, которая позволит его подчиненному стать на ноги. От Юргенса потребуется только оказание небольших услуг Гольдвассеру.
После некоторого раздумья Юргенс согласился. Что он терял, приобретая американских друзей? Деньги – всегда деньги. К тому же Юргенс намеревался устроить свою семейную жизнь – надо было жениться, а без денег разве подберешь себе невесту с солидным приданым, из хорошего дома?
За первым вознаграждением Гольдвассера последовали другие. Так Юргенс стал сотрудничать с секретной службой США. Ни приход Гитлера к власти, ни другие события в жизни Германии не помешали Юргенсу превосходно чувствовать себя «слугой двух господ». Только новая мировая война и стремительный «марш на Восток» на некоторое время оборвали его связи с американцами. Как «преданному» члену нацистской партии и кадровому офицеру Юргенсу посчастливилось попасть в состав армейской военной разведки «абвер». Эта служба вполне устраивала: здесь Юргенса ценили и поручали весьма деликатные операции.
Сейчас он думал о другом: над тем, как удалить с пути Ашингера, такого же, как и он, претендента на наследство тестя. Мысль эту заронил в его сознание сам Ашингер сегодняшним разговором.
Часы пробили три удара.
Юргенс поднялся с кровати, налил полный бокал вина и поднес его ко рту. На губах заиграла улыбка. Он вспомнил встревоженное лицо Ашингера и его слова: «Надо действовать, Карл!» Идиот! Он думает, что Юргенс будет с ним заодно. Как бы не так! Юргенс не имеет желания беспокоиться о ком-то другом. На земле слишком мало места, и плохо, когда все тянутся к одному лакомому куску.
Юргенс крупными глотками выпил вино, снова лег в постель и, натянув на себя одеяло по самую шею, закрыл глаза.
9
Перед рассветом в окно к Денису Макаровичу кто-то постучал – постучал тихо, одним пальцем. Изволин проснулся и, не двигаясь, стал прислушиваться. Через несколько секунд стук повторился. Денис Макарович осторожно поднялся с постели и на цыпочках подошел к окну. Оно, по обыкновению, было завешено одеялом. Отодвинув край одеяла, Изволин всмотрелся в темноту. У окна кто-то стоял. Денис Макарович разобрал очертания шапки.