Улица пустела. Шедшая мимо пожилая женщина с ведрами посмотрела на Игорька и покачала головой:
– Шел бы домой, обмерзнешь ведь…
Игорек приуныл и, прислонившись к холодному стволу дерева, стал прислушиваться. Улица замерла в тревожной тишине.
Руки стали коченеть. Уже не хотелось их тереть обжигающим до боли снегом… «Где же застрял Сашутка?» – с тоской подумал мальчик и огляделся.
Прямо на него шел, не торопясь и вглядываясь в номера домов, человек. Одет он был в потрепанный полушубок и валенки с короткими голенищами. Около домов, номера которых разглядеть в темноте было трудно, он мигал карманным фонариком.
«Вдруг это тот?!»
Незнакомец перешел на противоположную сторону улицы, где стоял дом Юргенса, и направился к нему.
«Медлить нельзя, – решил Игорек, – так можно и прозевать». Игорек докатил до пекарни и юркнул во двор. Сашутка, привалившись к столу, спал с зажатым куском хлеба в руке.
– Саша, а Саша! Скорее – там ходит какой-то…
Сон отлетел мгновенно. Сашутка вскочил, оправил шинель, нарукавник и уже на ходу бросил товарищам:
– На всякий случай веревку приготовьте…
Когда Сашутка показался во дворе пекарни, незнакомец уже стоял недалеко от дома Юргенса. В его позе чувствовалась нерешительность. Он один раз уже прошел мимо особняка, присматриваясь к нему.
Сашутка медленно направился к незнакомцу и, не доходя метров десяти, узнал Зюкина. Сердце начало отчаянно прыгать. Стоит предателю сделать несколько шагов, поднять руку к кнопке звонка – и совершится страшное, непоправимое. Но Сашутка этого не допустит! Не напрасно он почти на два месяца потерял покой, не напрасно тонул в болоте, бродил по лесу, голодал, не напрасно его боевые друзья подпольщики ни днем, ни ночью не смыкали глаз, наблюдая за особняком Юргенса. Справедливость восторжествует, и предатель получит по заслугам.
Зюкин, увидевший перед собой человека в полицейской форме, принял его за часового, охраняющего дом.
«Часовой» деликатно поднес руку к головному убору.
– Вы что здесь прохаживаетесь? – спросил он.
– Я… я… мне надо… – забормотал Зюкин.
– Вам надо к господину Юргенсу?
– Совершенно верно! – обрадовался предатель.
– Отойдемте в сторонку. Здесь стоять не разрешается.
И, взяв под руку Зюкина, Сашутка отвел его от окон дома Юргенса.
– Какое время вам назначили?
– Мне назначили на полночь, но я хотел бы попасть сейчас. У меня дело очень важное.
Для степенности Сашутка выдержал небольшую паузу.
– Важное? Ну что ж, попробую устроить вам свидание. Идите за мной.
– Буду вам несказанно благодарен, – сказал Зюкин и последовал за полицейским.
Они пересекли улицу и вошли в пекарню.
Оказавшись в пекарне, предатель почувствовал инстинктивно что-то недоброе и, остановившись на мгновение, оглянулся назад, но было уже поздно.
Перед рассветом Сашутка покинул город и отправился в лес, в партизанскую бригаду.
11
О решении подпольной организации взорвать городскую электростанцию Ожогину сообщил Денис Макарович Изволин. При отступлении советских войск оборудование станции было выведено из строя, но взорвать ее не успели.
Немцы только недавно восстановили станцию. Она снабжала энергией завод по ремонту танков, созданный на базе МТС, мельницу, паровозное депо. Кроме того, свет получали аэродром, железнодорожный узел, концентрационный лагерь, комендатура и различные учреждения оккупантов, а также несколько кварталов города, заселенных преимущественно немцами и их ставленниками. Подпольной организации было известно, что перед отходом из города советских войск станция была минирована. Схему минирования знали два человека. Один погиб в первые же дни оккупации, а второй, электромонтер Повелко, долго скрывался в деревне, в двадцати километрах от города. Он должен был связаться по условному паролю с подпольщиками только в том случае, если станция вступит в строй. Когда Повелко узнал, что станция действительно заработала, он направился в город, но по дороге был схвачен гестаповцами: документы оказались не в порядке. После следствия Повелко бросили в концентрационный лагерь.
Патриоты, узнав об этом, стали думать, как связаться с пленником. Были перепробованы десятки способов, пока не натолкнулись на один, который показался наиболее верным и надежным.
В лагере существовал ассенизационный обоз, имевший ночные пропуска для беспрепятственного выезда за город.