Как и в прошлый раз, Капчу он услышал издалека.
— Э-ге-гей, — орал усталый охрипший голос, полный уныния. Умолкал, уступая место кастрюльному звону и опять кричал что-то несуразное.
— Э-ге-гей! — заорал с берега Женька, маша рукой и радуясь, что в бухте пусто, ни людей на песке, ни лодок-катеров рядом с сетями. Только резиновая надувнушка Капчи болтается рядом с ажурными сетями.
Серега замолчал. Погреб к берегу, держась рядом с ожерельем пенопластовых поплавков. Выпрыгнул в мелкую воду. Женька помог вытащить лодку и вместе пошли к бревну, где он бросил рюкзак.
— Ховошоо, — сказал Капча с полным ртом, — свое я все пожвав уже.
— Чо Норис? Когда появится?
Капча уставился на обкусанный бутер, соображая. Припал к стаканчику с горячим кофе. Отдышавшись, устроил стаканчик на коленке, вытирая рот ладонью.
— У них по соседним бухтам еще дофига сетей. И дальше, к Барзовке, там стан рыбацкий. Вся лабуда — лодки, катер, домик стоит. Так что, бывает, заруливает сюда сам, а бывает, тока вот мужики, когда сети тащить, вечером. Ну и еще…
Он вздохнул, поднимая широкую грудь под линялой старой рубашкой.
— Они мне сказали, если в этой сети рыбы не будет, фиг мне Норис насчитает бабла. И как назло, который день тут одна мелочь. Я блин, ору, а чо орать, если даже бакланам и чайкам засранным отсюда скрасть нечего. Такие дела, брат Смола.
— То есть, — хмурясь, уточнил Женька, — он тебя собрался кинуть и кинет, похоже. Заимел работягу бесплатного.
— А чо делать-то, — парировал Капча, — скажи, если умный такой!
Женька молчал, соображая. Рыба. Ходит там стаями, смеется над бедным Капчой. Отан тогда тоже посмеялся над самим Женькой, иди говорит, покажу, как дельфины пасут рыбью стаю. Женька повелся. Но ведь и правда, пасут, потому и повелся. Гоняют, когда охотятся. Вот бы…
— Ладно, — сказал Капча, поднимаясь и отряхивая колени, — поехал я снова. Батрачить. Слышь, Смола, а че за слово такое? Батрачить.
— Батрак, — ответил Женька, вытаскивая телефон и вчитываясь в список смсок, — типа раб такой, пашет на хозяина.
— Во-во! Ты домой щас? Или со мной хочешь? Поорать и в каструлю?
— Иди работай, раб. Я тут побуду. На солнышке.
— Связи тут нет, — предупредил Капча, уже удаляясь по песку, — а ну, сволочи! Вот я вас щас!
Женька промычал что-то согласное, уже набирая двумя пальцами короткий текст. Перечитал, все так же хмуря брови. Собрался отправить, но в паузе серегиных воплей вдруг услышал еще чей-то далекий крик.
На самой макушке холма, из-за которого сбоку торчала круглая голова маяка, похожая на инопланетный шлем с прозрачным щитком, виднелась маленькая фигурка с поднятой тонкой рукой. Рука покачивалась, как будто, подумалось Женьке, ее качает ветер. Ветер…
Он привстал, опуская руку с мобильником.
— Женя?
И замахал в ответ, торопясь вдоль кромки обрывчика туда, где вторая тропинка спрыгивала на песок, продравшись через высокие пучки желтой травы.
— Привет, — сказал через пятнадцать минут, когда следом за тропой на песок спрыгнула Женя, тяжело дыша и убирая с потного лба волосы. Чтоб не улыбаться совсем уже как дурак, повторил:
— Привет! Откуда знала, что я тут? А, ну ладно, понял. Устала, да? Могла ж слететь просто. Ты ж можешь.
Оглянулся на отдаленный и от этого еще более безнадежный крик Капчи, невидимого за развешанными сетями.
— Я понял. Чтоб Серега не врубился, да?
Девочка покачала головой, поправляя подол светлого платья, который трепал ветерок.
— Он не врубится. Никогда. Я просто. Хотела — как ты.
— Тогда надо теперь посидеть, на бревне. Чтоб совсем как я.
Они медленно пошли обратно. Женька сжимал в кармане мобильник, прикидывая, что и как сказать. Когда хотел отправить смску, насчет «срочно нужна твоя помощь», то думал, успеет все по полочкам разложить, ну и думал же, вернется в город, встретятся с Женей где-то не здесь, он все толком расскажет. А она появилась так быстро. Как будто…
— Ты знала, да? Что я хотел…
— Ты хочешь, чтоб я помогла, — кивнула Женя и слегка нахмурилась. Лицо ее было настороженным и немного чужим.
Блин, подумал Женька, ну ясен пень, теперь, когда все открылось, она решит, что он станет ее просить. О всяком. Для выгоды. То есть, может и не решила так, но по лицу видно — боится, что так и будет. Клятые норисы. Это из-за них она теперь не сильно верит Женьке.