— Спасибо, что подвез, — сухо поблагодарила Трейси, открывая дверцу и выбираясь наружу.
— Что тебя связывает со Стефани? — все же не выдержал и поинтересовался он.
Трейси замерла, обернулась к нему.
— Мы с ней просто друзья, — ответила она. — Конечно, если ты понимаешь, что это означает, — все же не удержалась она от колкости.
Феликс смерил ее недоверчивым взглядом.
— Пока, — попрощалась Трейси.
Выпрямившись, она развернулась и направилась к отелю. Она знала, что Феликс смотрит ей вслед, но ни разу не обернулась.
Думая о своем, Трейси направилась к стойке портье. Она даже не сразу заметила, как высокая фигура отделилась от кожаного кресла и направилась к ней. Лишь когда путь был прегражден, Трейси остановилась и испуганно посмотрела на стоявшего перед ней мужчину.
— Папа?! — воскликнула она, узнав его. — Что ты здесь делаешь?
Герберт смерил ее испытующим взглядом.
— Приехал тебя навестить, — произнес он.
Трейси изумленно уставилась на него. Герберт никогда не позволял себе ничего подобного. Что случилось?
— Все в порядке? — обеспокоенно поинтересовалась она.
— Не знаю. — Он пожал плечами. — Может, ты мне объяснишь?
Трейси распахнула глаза.
— Я ничего не понимаю. Но подожди, сейчас возьму ключи от номера, — произнесла она, направляясь к портье.
Взяв брелок, она двинулась в сторону лифта. Отец шел рядом.
— Ты где остановился? — спросила Трейси.
— Здесь же, — ответил он. — Звонил тебе в номер, но никто не брал трубку. Я решил дождаться тебя внизу.
— Хорошо. — Трейси вошла в лифт и нажала кнопку нужного этажа.
Она не понимала, что случилось, но очень надеялась, что ничего серьезного.
Пока они ехали в лифте, Трейси внимательно разглядывала лицо отца. Всегда волевое, на этот раз оно выражало усталость и даже некоторую растерянность. Он то смотрел ей в глаза, то отводил взгляд в сторону.
Трейси едва заметно вздохнула. Она не знала, что творится с отцом, и жаждала поскорее это выяснить. Любое промедление казалось ей ужасным. После тревожного ожидания в клинике нервы ее были на взводе.
Двери лифта разъехались, выпуская их. Трейси шла по мягкой ковровой дорожке, заглушающей стук ее каблучков. Отец не отставал. Остановившись возле своего номера, она открыла дверь.
— Заходи, — пригласила она отца.
Он вошел следом за ней.
— Что-нибудь выпьешь? — Трейси подошла к небольшому бару и открыла его.
— Нет, — ответил Герберт.
— Хорошо, — кивнула Трейси, разворачиваясь к нему и устремляя на него вопросительный взгляд. — Ну, я слушаю…
Он нервно вздохнул. Зачем-то взял журнал, лежавший на круглом столике, пролистал его и положил обратно.
Трейси молча наблюдала за ним. Герберт взглянул на нее.
— Ну, как тебе работается здесь? — спросил он.
Трейси передернула плечами.
— Я не понимаю, из-за этого ты летел на самолете? — недоверчиво поинтересовалась она. — Чтобы узнать, как мне тут?
Он отвел взгляд. Трейси напряглась. Ей не нравилось то, что происходило. К тому же она не понимала, в чем дело, и это уже начинало ее раздражать.
— Я жду, пап. И, пожалуйста, давай без отвлеченных тем. Зачем ты приехал?
Герберт приблизился к бару, открыл его, плеснул себе виски в бокал и залпом выпил. Затем посмотрел на дочь.
— Я просто хотел выяснить, когда ты возвращаешься в Сан-Диего.
Трейси прищурила глаза.
— Давай поподробнее, пап, — попросила она спокойным голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
В отношениях отца и дочери никогда не было недосказанности. Во всяком случае, Трейси так всегда казалось. Но теперь выяснилось, что он боится поднять интересующую его тему, говоря о всякой ерунде. И это Трейси не понравилось.
Герберт вздохнул.
— Что со Стефани? — спросил он. — Она… — На мгновение он замялся и замолчал, не зная, как сформулировать фразу. — Какие у тебя с ней отношения?
Трейси внимательно оглядела его.
— Не понимаю, почему тебя это интересует. Ты раньше никогда не лез в мою личную жизнь.
— Раньше не было повода, — пробурчал он.
Некоторое время Трейси молчала. Герберт тоже.
Она думала о том, что же привело отца сюда. Конечно, не то, о чем он говорил. Хотя… его последние слова наводили на определенные мысли. Да и то, что он назвал Стефани по имени, скорее всего, говорило о том…
— Как я понимаю, ты знаком со Стефани, — высказала предположение Трейси, испытующе глядя на отца.
Он не успел отвести взгляд, и она поняла, что права в своих догадках.
— Папа! — Трейси приблизилась к нему, взяла его ладони в свои, крепко сжала. — Я не знаю, что происходит, но хочу выяснить правду.
— Не понимаю, о чем ты. — Он отвел глаза.
— Да что ты врешь! — взорвалась Трейси. — Стефани врет, ты врешь! Что такое я не должна знать?!
Она отвернулась от него, чувствуя, как злые слезы закапали из глаз. Плечи ее содрогнулись.
Герберт развернул ее и прижал к себе, гладя по волосам.
— Дочка, что с тобой происходит? — тихо проговорил он.
Трейси всхлипнула.
— Я не знаю. Просто мне сейчас кажется, что за моей спиной плетутся интриги… причем в этом замешаны близкие мне люди. Что я вам сделала плохого, папа? — Она отстранилась от него и заглянула в глаза. — Что?
Герберт вдруг понял, что Стефани ничего не сказала дочери. И понял, что зря приехал. И понял, что теперь ему придется сообщить Трейси правду, иначе доверие между ними исчезнет. И, что еще хуже, он понял, что даже если расскажет ей обо всем, то совсем не ясно, как она все это воспримет…
— Папа, не надо мучить меня, — умоляюще прошептала она.
Обняв за плечи, он подвел ее к дивану и усадил на него. Сам расположился рядом.
— Только обещай мне не принимать поспешных решений и не делать выводов, пока все не обдумаешь, — попросил он.
— Хорошо, — кивнула она, сознавая, что стоит на пороге открытия какой-то тайны, и уже сомневаясь в том, что хочет все это выяснить.
Герберт вздохнул. Отступать было некуда. Но он не знал, с чего начать. Да, Летиция была права, когда говорила ему, что не стоит пороть горячку и мчаться в Лос-Анджелес, что этим он только усугубит ситуацию. Только теперь он осознал, насколько справедливы были слова жены.
Но тогда… тогда злость на Стефани клокотала в нем. Он боялся, что она откроет Трейси правду, что отберет у него дочь. И то, что Летиция убеждала его в обратном, говоря, что Трейси уже взрослая и надо предоставить ей право выбора, не доходило до него.
Он боялся потерять дочь, которую очень любил. Он боялся оказаться неправым. Он всего страшился, но теперь понял, что придется рассказать правду. И он решил ничего не утаивать. В конце концов, Трейси действительно уже выросла. И ей самой решать, как жить дальше.
Джон сидел в палате, думая о Трейси. Он вспоминал те мгновения, что они провели в его машине до того момента, как позвонила Стефани. Он не понимал, почему Стефани позвонила именно Трейси, а не ему.
Попытавшись припомнить, как все начиналось, он еще больше запутался.
Стефани сама отыскала агентство в Сан-Диего, сама занималась переговорами по найму специалиста. Раньше она этого не делала. Так в их компании появилась Трейси. Трейси, которую он уже знал и к которой его непреодолимо тянуло.
Что это было за чувство? Просто желание? Или нечто большее?
Да, он стремился обладать ею. Когда он находился рядом с ней, все его инстинкты выплескивались наружу и он с трудом мог сдерживаться. Даже когда Трейси обращалась к нему по работе, ему приходилось бороться с собой, чтобы выглядеть доброжелательно-равнодушным.
Но иногда эта тактика давала сбой. Как сегодня, когда он повез ее в отель.