— Я так больше не могу, Джон! — воскликнула она. — Я хочу тебя!
Очнувшись, Трейси подскочила на кровати. Она вся дрожала. Джон! Господи, они же целовались! А он… он ее брат!
Ей стало нехорошо. Воспоминания о сновидении все еще кружились в ее голове, но уже не приносили такого наслаждения.
Ей стало мерзко… мерзко от собственных желаний. Да, она просто не знала… Но неожиданно она разозлилась на отца, на Летицию, на Стефани за то, что они загнали ее в этот тупик, из которого не было выхода.
Ее тянуло к Джону. Несмотря ни на что, она чувствовала в его присутствии необъяснимое волнение. А что теперь? Ей еще предстоит несколько дней работы. И они будут встречаться! И наверняка столкнутся у Стефани в больнице… Как себя вести? Ужас! Его тоже тянет к ней, и этот магнетизм заставляет их терять разум в самые неподходящие моменты.
Трейси была словно в тумане, когда поднялась с кровати и проследовала в ванную. Прохладный душ немного взбодрил ее и чуть прояснил ситуацию. В конце концов, ничего непоправимого не случилось. И будет лучше, если, закончив работу по договору, она сразу же уедет, оборвав все концы.
Конечно, можно было бы поддерживать дружескую связь со своим неожиданно обретенным братом. Но Трейси отдавала себе отчет в том, что не сможет справиться со своими эмоциями в его присутствии. Это было ужасно… ужасно несправедливо. Но, видимо, придется с этим смириться.
Вздохнув, Трейси вытерлась махровым полотенцем. Она чувствовала себя уставшей. Несколько часов сна не прибавили ей бодрости. И лишь душ немного улучшил самочувствие, внес свою лепту, почти незаметную.
Быстро одевшись, Трейси вышла из номера. Она не стала будить отца, потому что знала, что в случае чего он обязательно позвонит ей.
Внизу ее уже ожидало такси. Сев на пассажирское сиденье, Трейси назвала адрес. Она не знала, что можно привезти Стефани, поэтому заехала в цветочный магазин.
Господи, Стефани ее мать! А она не догадывалась об этом! Все это было так странно. И Трейси вдруг поняла, что совершенно не представляет, как теперь вести себя с ней.
Она заказала красивый букет, но ей казалось, что этого мало, что Стефани, пережившая столько горя, заслуживает большего. И в то же время Трейси боялась их встречи. Она понимала, что разговор со Стефани неизбежен. Но как… как ей самой отнестись к той правде, что она узнала только вчера?
Да, Стефани ее мать, и Трейси тянуло к ней. Каждый раз при их встречах словно какие-то невидимые нити связывали их. Но как же Летиция? Она вырастила ее, как родную дочь. А отец?
Трейси вздохнула. Как же все сложно в этой жизни, как же сложно! И ей самой придется разбираться во всем этом. В то время как каждый с нетерпением будет ждать от нее принятия решения, от которого зависела жизнь близких ей людей.
И вдруг… словно яркий луч озарил ее разум и сердце. Что толку разбираться в прошлом? Кто прав, кто виноват… Разве в этом дело? Теперь надо строить будущее — постепенно, кирпич за кирпичиком. В этот момент Трейси осознала, что вполне может с этим справиться. Единственное, что тревожило и тяготило ее, это встреча с Джоном.
Она не знала, как обуздать свои чувства, которых теперь не должно быть. Не знала… Но она очень надеялась, что судьба поможет ей сделать верный шаг.
Стефани открыла глаза.
— Ты? — улыбнувшись, спросила она. — Я так рада, что ты пришла.
Трейси улыбнулась в ответ. Она не ожидала, что, увидев Стефани, так растрогается. Сейчас, видя перед собой эту женщину, прошедшую через множество испытаний и не сломленную ими, женщину-победительницу, Трейси вдруг порадовалась, что сама похожа на нее. Да, она любила свою маму Летицию, любила отца. Но Стефани… Стефани вошла в ее жизнь, когда Трейси этого совсем не ждала. И все-таки она была рада этому.
— Врач сказал, что теперь ты пойдешь на поправку, — смущенно пробормотала Трейси, все еще держа в руках букет. — Да, — спохватилась она, протягивая цветы, — это тебе… Не знала, что тебе можно…
Стефани слабо улыбнулась.
— Спасибо, милая, — тихо проговорила она. — Поставь, пожалуйста, их на стол.
Трейси последовала ее совету и расположила красиво оформленную плетеную корзину с цветами там, где сказала Стефани. Та проводила ее любящим взглядом.
Наверное, никогда в жизни она не скажет Трейси, что приходится ей матерью. Никогда… Но это не беда. Главное, что она увидела свою дочь, услышала ее голос. О большем она не смела и мечтать.
Трейси замерла, почувствовав на себе взгляд Стефани, обернулась. Их глаза встретились.
— Почему ты мне ничего не сказала? — прошептала Трейси, с нежностью глядя на лежавшую на кровати мать.
Стефани растерялась. Ее разум отказывался верить в происходящее. Трейси все знает? Откуда?
— Как ты все выяснила? — дрогнувшим от нахлынувшего волнения голосом поинтересовалась Стефани, с тревогой наблюдая за дочерью.
Трейси вздохнула, приблизилась к кровати, присела рядом на корточки, взяла в руки ладонь Стефани, нежно пожала ее.
— Папа здесь, — прошептала она.
Губы Стефани дрогнули.
— Что он рассказал тебе? — тихо спросила она.
Трейси улыбнулась сквозь набежавшие на глаза слезы.
— Ему очень плохо, Стефани. Он чувствует себя виноватым и боится, что я его возненавижу, что ты его не простишь.
Стефани отвела взгляд. Одинокая слеза скатилась по ее щеке. Трейси с состраданием посмотрела на нее.
— Мне очень трудно осмыслить все то, что я сейчас узнала, — произнесла она. — Я знаю, сколько боли и горя тебе пришлось преодолеть. Я знаю, что отец неправ.
Стефани вздохнула, перевела свой взгляд на Трейси, и та увидела отражающиеся там робкие лучики счастья.
— Всю свою жизнь я мечтала только об одном — увидеть тебя, — прошептала Стефани. — Каждый день я надеялась, что это чудо произойдет. И, когда мы с тобой встретились, я словно обрела второе дыхание. Трейси, — Стефани с нежностью посмотрела на нее, — я так рада, что мы теперь вместе. Ты всегда для меня оставалась дочерью, которую я любила.
— Мама! — Трейси всхлипнула, прижимаясь щекой к ее ладони, которую все еще держала в руках. — Ну почему ты сразу ничего не сказала мне? Почему?
Стефани слабо потрепала ее по щеке.
— Девочка моя, — прошептала она. — Я просто не решилась лезть в твою жизнь, рушить тот мир, в котором ты жила.
Трейси судорожно вздохнула, подняла голову и встретилась глазами со Стефани.
— Ты думаешь, было бы намного лучше, если бы я до сих пор пребывала в неведении? — с грустью произнесла она.
— Не знаю, — призналась Стефани. — Но я очень испугалась того, что ты можешь не простить меня.
Трейси погладила ее ладонь.
— Стефани, — прошептала она, — на меня много чего обрушилось за последние дни. Но об одном я не жалею точно, это о том, что ты — моя мать.
Стефани улыбнулась, и слезы радости заблестели в ее глазах.
— Спасибо, милая. Ты даже не представляешь, как мне приятно это слышать.
Они еще долго разговаривали. Стефани расспрашивала Трейси о ее жизни и внимательно слушала ее. Глаза Стефани начали слипаться. Она явно устала, хотя и боролась с собой из последних сил. Трейси поднялась.
— Тебе надо отдохнуть, — с нежностью в голосе произнесла она. — А мне уже пора. Сегодня надо сдать все дела.
По лицу Стефани пробежала тревога.
— Тебе действительно надо уезжать? — обреченно поинтересовалась она.
— Да, — вздохнула Трейси. — Работа подошла к концу. Сегодня мне звонили из агентства. — Она немного помолчала. — Я буду звонить тебе. И приеду немедленно, как только закончу все дела. Сразу, как только освобожусь. — Она ободряюще улыбнулась. — Ты теперь от меня никуда не скроешься, мама.