— Черт возьми, да сколько же аномалий в природе!
Не обратив ни малейшего внимания на восклицание Вареника, Левен увлеченно продолжал:
— Так вот у того, покойного Пиньона, на лбу росла вторая голова, которая тоже могла беззвучно шевелить губами и вращать глазами. Однако со временем эта меньшая голова утратила все свои «функции» и превратилась в бесформенный нарост. После чего Барановский избавился от экспоната. Да, вот еще что я вспомнил! Последнее время маэстро якобы накачивает Эдварда наркотиками, чтобы тот был покладистым и давал желающим из числа зрителей прикоснуться к своему второму лицу…
— Мне кажется, что и смотреть-то на это не совсем приятно, не то что прикасаться.
— Не преувеличивай, Геннадий! Сейчас услышишь еще об одном экспонате — ахнешь! Этого Барановский оставляет на десерт… Этот — действительный фаворит, жемчужина коллекции израильтянина из Одессы, гвоздь его программы…
Кубинец по имени Хулио Дос Сантос. Сложен и красив, как молодой бог. Ему «посчастливилось» родиться с лишней парой ног и дополнительным… пенисом! Но если дополнительные ноги — просто рудименты, болтающиеся сами по себе, то его второй член, как и первый, — всегда на боевом посту!
Я в постели с ним, слава богу, не был, судить не могу, но вот «пепельная» Эмма, ну та, что онанировала в лифте, помнишь?
— Кто ж такое забудет?!
— Так вот, она однажды рискнула попробовать, каково быть скрипкой, на которой играют одновременно два смычка…
— То есть?
— Она уложила его к себе в постель, ну, захотелось ей чего-то такого, неземного, чтоб запомнить на всю жизнь… Так вот этот Хулио один свой член воткнул ей традиционно в вагину, а второй… Ну, сам понимаешь куда…
— Куда?!
— Куда-куда… В задницу! Пардон, в ее анальное отверстие… Кончил он в оба отверстия одновременно, поэтому у Эммы было ощущение, будто в нее синхронно ударили горячие струи из двух пожарных брандспойтов!..
— Ну и поделом ей, этой нимфоманке! — в сердцах воскликнул Вареник.
— Геннадий, ты несправедлив к ней… Ну любит она мужчин и их «игрушку» между ног, что ж тут зазорного?.. Смотри на это проще. Может быть, у нее инстинкт продолжения рода ярче выражен, чем у других, как знать? А что касается Хулио, то он ее очень напугал…
— Ну ты даешь, Чарли! Чтобы Эмму кто-то напугал членом?!
— Двумя…
— Да хоть десятью! У нее явно выраженная нимфомания… В лифте, при всех, воткнуть в себя фаллоимитатор и демонстративно мастурбировать?! Да это же клинический случай, ей лечиться нужно… А она, видите ли, испугалась мужика с двумя пенисами!
— Ты дашь мне сказать, Геннадий? — невозмутимо произнес Левен.
— Говори, чего уж там…
— Эмма испугалась не двучленистого Хулио, а его сексуальной агрессивности. Да-да, именно так! Во время полового акта он безумно агрессивен… Он изорвал и исцарапал все ее тело, вся постель была в крови! Он оказался сексуальным маньяком, с явно выраженными садистскими наклонностями…
Вообще-то есть в его внешности нечто мефистофельское… При всей своей внешней привлекательности он производит впечатление хорошо замаскированного вурдалака! Да ты и сам сможешь убедиться в этом вечером, когда его увидишь…
— Такты считаешь, что вечер нам придется провести здесь, а не в дороге? — в голосе Вареника прозвучало беспокойство.
— Другого выхода я не вижу, Геннадий… Картер-то еще не заменили… Впрочем, ты можешь взять здесь машину напрокат, а на обратном пути заехать за мной… Решай сам!
— Но тебе же тоже надо было в Мюнхен, ты что, забыл?
— И сейчас надо, но не садиться же за руль в нетрезвом состоянии… Кроме того, Геннадий! Не ты ли мне сказал, что не лимитирован во времени, или я что-то путаю?
— Нет-нет, все так…
— Ну вот и отлично! Остаемся до утра, а по утренней росе я домчу тебя до Мюнхена за час, держу пари на тысячу марок…
— Чего уж там, верю…
— Вот и славно! Повеселимся, расслабимся… Но — никаких тайских девушек и трансвеститов… Я думаю, нас минует чаша сия, ведь мы с тобой, Геннадий, парни традиционной ориентации и нормальных взглядов на то, какой должна быть женщина: высокой, стройной, дородной и… любвеобильной. Как наши соседки, например. Или я не прав, а, Геннадий? Молчу! Они уже пришли…
Теперь Вареник оказался между блондинкой и брюнеткой. После неудавшейся атаки в лифте «пепельная» сидела напротив, рядом с Левеном.
Блондинка по имени Урсула сразу попыталась завладеть вниманием Вареника — заговорила, едва усевшись за стол. Некоторое время разведчик вслушивался в ее лопотание. Наконец, не в силах разобрать, что она хочет сказать ему на его «родном» английском, он предложил ей перейти на немецкий.