– И надо же, Интернета нет… – повторила Валери чуть громче.
– Программисты занимаются этим. Защиту скоро найдут. Ее всегда находят. Этот сбой длиннее обычного, вот и все, – как можно спокойнее ответила Эмма.
Жуткое происшествие с Катрин Страндберг не выходило у нее из головы.
– Хотелось бы, чтобы ты оказалась права, – заключила Валери. – Ладно, что ты будешь? – продолжила она, решительным жестом отбрасывая длинную прядь и открывая меню.
Красавец брюнет подошел к их столику.
– Выбрали что-нибудь? Могу я посоветовать вам блюдо дня? Козленок в сливках.
Женщины переглянулись, едва сдерживая смех. Молодого человека это задело, он продолжал настаивать:
– Молодой козленок. Корсиканский деликатес.
Он произнес слово «корсиканский», растягивая гласные.
– Я не хочу есть, – сказала Эмма.
– Эмма, надо поесть.
– Возьмите одно блюдо на двоих.
– Хорошо.
– Дамы на диете?
Валери и Эмма проигнорировали этот вопрос.
– Принесите нам бутылку минеральной воды, газированной. «Сан Пе» у вас есть?
– «Орецца», – поправил официант.
– Хорошо.
– Вы не пожалеете, – заметил он. – Это лучшая вода в мире.
Эмма проводила его взглядом и повернулась к Валери:
– Корсиканский официант… корсиканская минералка… в самом сердце Нормандии! Интересно, кому принадлежит отель?
Эмма попыталась вытеснить из подсознания навязчивый образ Катрин. Но Валери, усмотрев в замечании Эммы тайный смысл, выдохнула:
– У них там суровые обычаи. А если это он?
– Хватит, Валери! Не говори чепухи! Мы все на нервах… Случилось ужасное, но не надо преувеличивать, поверь!
Валери попыталась сменить тему:
– Не знаю, ты слышала мое выступление сегодня после обеда?
– Ты вела семинар по микрокредитам, да? Нет, я не смогла пойти. Ты же знаешь, я тоже вела семинар по перспективам программирования.
Валери продолжила свой рассказ:
– Эта система мелких кредитов неплохо работает. Тем тяжелее мне признаться тебе в том, что я сначала совсем в нее не верила. Ты бы видела цифры! В Африке, в Латинской Америке – везде одно и то же: если проект выдвигается женщиной, количество неудач уменьшается в три раза.
Эмма понимала, к чему ведет собеседница. Они уже говорили об этом во время кофе-брейков. Ей были нужны посредники в Америке, свои люди, для того чтобы провести ее документы мимо Всемирного банка или Евросоюза.
– Я поняла, – сказала Эмма, едва заметно улыбнувшись. – Ну и next step? Вернусь я во Фриско и что мне сделать?
Произнеся next step, Эмма отметила, что мысленно продолжила фразу на французском. Всякий раз, когда она приезжала сюда, повторялось одно и то же: нескольких дней, а порой и часов хватало, чтобы подсознание само собой переключалось на язык матери.
Валери удивилась.
– Не предполагала, что ты так легко согласишься, – сказала она.
Официант вернулся с двумя полными тарелками, поставил их перед женщинами и застыл около столика. Они озадаченно посмотрели на него. Корсиканец молчал. В воздухе повисла неловкая пауза.
– Сегодня откроют дискотеку в пол-одиннадцатого, – наконец после долгого молчания объявил он невпопад.
Информация не вызвала интереса – настроение совсем не для танцев. Понятно, что администрация отеля пытается отвлечь участниц конгресса от тревожных событий. Валери подождала, когда официант отойдет.
– Сколько лет сюда езжу, а не знала, что здесь есть клуб. С женщинами всегда так…
Эмма не ответила. Здесь и мужчины были. В день приезда ей показалось, что она заметила в отеле Пьера Шаванна; теперь она была в этом уверена. В прошлом коммерческий управляющий «Супра Дата» теперь возглавлял компанию, которая обеспечивала техническую базу конгресса.
Но она не пыталась встретиться с ним – к чему ворошить прошлое?
– Или они надеются, что Сего или Хилари придут дать выход энергии на танцполе? – усмехнулась Валери.
– Так Хилари Клинтон все-таки приедет?
– Нет, судя по всему. Учитывая ситуацию, она отменила визит. И не только она.
Валери понизила голос. За соседним столиком три конгрессистки-француженки, пришедшие в ресторан одновременно с ними, громко разговаривали, поглощая салат и зерна маиса.
– Стратегия розового фламинго? Никогда о такой не слышала! – громко заявила самая старшая из них.
– Да слышала ты, вспомни! – возмутилась ее соседка – очки закрывали пол-лица. – Это же главная мысль его книги вроде «естественная история соблазна»…
– Ну и что это такое – «стратегия розового фламинго»?
– Нет никакой разницы между розовым фламинго, который демонстрирует самке свой пыл, и парнем, когда он дарит цветы цыпочке, за которой приударил. Цветы – фаллический символ… и они разноцветные. У самцов-хамелеонов прибавляется красного цвета. Короче, понимаешь, креветка, кролик и человек – по сути, одно и то же! Для соблазнения они используют одинаковые приемы…
Конец фразы потонул в шуме, вызванном вторжением группы канадских туристов. Валери и Эмма проговорили еще добрый час. Эмма притягивала чужие исповеди, и Валери не замедлила выложить ей свои любовные горести. После развода она львиную долю времени посвящала карьере и благотворительности, но страдала от одиночества. Классическая ситуация женщин ее круга. Эмма подумала, как же ей повезло: Брэдли был смыслом ее жизни, убежищем, «портом приписки». Хотя… Она вспомнила разговор, состоявшийся перед ее отъездом. Она вновь заговорила о своем желании родить ребенка. Брэд, у которого были сын и дочь от предыдущего брака, не очень-то рвался «вернуться в пеленки», как он выразился. Все прошлые годы отсутствие общих с Брэдом детей не беспокоило Эмму. В конце концов, у нее есть Ребекка…
Но полгода назад она вдруг впервые заговорила об этом с Брэдом, и он обещал подумать. Перед отъездом Эмма вернулась к этой теме.
«Эмма, baby, тебе тридцать восемь: не кажется, что немного поздно?» – попробовал Брэд отвертеться, отводя глаза. Эмма поняла, что Брэд по-прежнему не хочет ничего менять в их устоявшейся жизни.
…Когда они уходили из бара, Валери уговорила Эмму пойти взглянуть, что здесь за дискотека. Небольшой зал, по стенам которого стояли диваны и полдюжины низких столиков, в центре – танцпол. На потолке зеркальный шар. В комнате было человек тридцать, не больше.
Валери и Эмма уже собрались выходить, как послышался голос:
– Эмма, привет!
5
Пьер Шаванн, улыбаясь, подошел к Эмме и Валери. Он заметил Эмму сразу, как только она вошла – в темном комбинезоне с воротничком в стиле Мао, подчеркивающем плечи и уменьшающем талию, она явно выделялась на общем фоне. Зеленая ткань подчеркивала цвет глаз. Длинные каштановые волосы заплетены в толстую косу. В уголках глаз чуть заметные морщинки, овал лица не такой четкий, как раньше.
Стараясь ничем не выдать своего волнения, Эмма поцеловала его в щеку.
– Я видел твое имя в программе, но не решился позвонить.
– А надо было бы!
– Так ведь ты же теперь звезда…
– Издеваешься?
Эмма никогда не могла понять, когда он подшучивает над ней, а когда говорит серьезно. Это обстоятельство только усиливало неловкость, которую она чувствовала в его присутствии. Эмма всегда считала его красивым, но слегка «неотделанным после распалубки», как выражалась ее мать о провинциалах. У него была репутация человека, который говорит людям то, что думает о них, но Эмма никогда не могла понять, что являлось причиной этого: то ли бестактность, то ли откровенность.