Катрин звонко рассмеялась в тот момент, когда Готье ввел нас в крыло здания, закрытое для посетителей и зарезервированное для главы французского государства и его высочайших гостей. Министр приготовил нам три комнаты. Моя выходила на террасу и парк Большого Трианона.
– Добро пожаловать! До завтра вы здесь у себя дома, – сказал Готье и подал мне три ключа. Затем, повернувшись к Катрин, добавил: – Я рассчитываю на вас, мадам Страндберг. Вы знаете работу. Вещи здесь очень хрупкие, и…
– Шведы питают самое глубокое уважение к королям, месье Готье, – сказала Катрин, пожимая руку Готье. – Не волнуйтесь ни о чем!
Гранье уже поставил кожаную сумку перед дверью своей комнаты. Он изображал усталость, но глаза у него горели, как у малыша в магазине игрушек.
– Надеюсь, у меня люкс Хилари Клинтон.
Я не знал, что Клинтоны здесь останавливались. В действительности, это меня ничуть не интересовало. Я спросил Гранье, почему, если он был так убежден, что тайная комната находится здесь, он не постарался найти ее сам.
– Конечно, старался, – выдавил он устало. – Я месяцы провел, обхаживая тут все и вся… Безуспешно. Археология – такая тоска! Проводить годы, роясь в квадрате пустыни, ради того, чтобы найти три статуэтки – это неизвестно кем надо быть!
Интересно, а у него когда-нибудь к чему-нибудь призвание было? Наверное, он менял их, как женщин.
– Кроме того, вы знаете, у меня нет возможностей!
– Действительно – согласился я, – сегодня все проще. У нас решающее оружие.
Я вынул из своей сумки последнюю модель геологического радара для исследования поверхностей. Недетский приборчик: больше всего похож на метлу, которой чистят дно бассейна. Зато эффективность! Лучший в деле определения впадин и полостей в почве и стенах. Сначала он показался тебе несерьезным, а несколько месяцев позже ты захотела вложить деньги в немецкую фирму, которая его производит, OGK. Насколько я знаю, ты не жалеешь об этом вложении, верно?
Гранье высокомерно и недоверчиво посмотрел на прибор.
Я загрузил план замка в компьютер, встроенный в радар, и подал его Катрин.
– Дама вперед! Попробуете?
– Как это работает? – осведомилась она.
– Без паники! Смотрите!
Я надел ремень ей на плечи.
– Держите его вот так, на ремне за спиной. Направляете сканер на пол. Затем нажимаете зеленую кнопку. И идете вперед. Всякий раз, как радар определит неровность, он нарисует ее рельеф. Вы его увидите вот здесь, в очках.
Я подал ей очки с экраном, на котором появлялось трехмерное изображение форм, определенных прибором.
– У меня контрольный экран. Так что я тоже вижу трехмерный результат.
Гранье усмехнулся:
– Кротов в саду он тоже определит?
Но Катрин уже было не до шуток.
– О'кей, Дэн, понятно. Пока что я вижу пустоты…
– Пока вы видите проход. Под Большом Трианоном тянется нечто вроде узкой длинной пещеры. Но радар проникает намного глубже. Забудьте про коридор, нужно смотреть глубже.
– Хорошо. Но тогда где начинать?
Хороший вопрос. Уже полшестого. У нас оставалось ровно одиннадцать с половиной часов. Достаточно для поисков, но не для прогулки с радаром на ремне. Но, ты же знаешь, я все продумал.
Эта старая деревушка в версальском парке, Трианон – достаточно большое имение, состоящее из нескольких строений: замок Большой Трианон, он же Мраморный Трианон; Новый Трианон, он же Малый Трианон; храм Любви; и, наконец, вотчина Королевы – с фермой, молочным заводиком, гротом… Людовик XVI и Мария-Антуанетта жили в каждом из этих строений. Но не Людовик XIV, у которого был только Большой Трианон; а мы искали тайник, сделанный в его время. Конечно, всегда оставался риск, что его наследники придумали новый тайный кабинет или что они перенесли в другое место документы, относящиеся к XVII веку. Но маловероятно. Людовик XVI не отличался инициативностью.
Опять же, в Большом Трианоне нужно сосредоточиться на комнатах, в которых жил сам Людовик XIV.
Мы начали исследования с Южных апартаментов, самых впечатляющих, в которых «король-солнце» жил чаще и дольше всего в свои лучшие дни. Там мы выбрали Зеркальный салон, старый кабинет короля, в котором он собирал членов своего Совета. Превосходная комната, со светло-голубыми креслами, обитыми камчатым шелком, и замечательным видом на Большой канал.
Увы, сейчас нет времени любоваться пейзажем. Сканирование настила, метр за метром, заняло у нас добрых два часа. У нас не было опыта, и мы каждый раз останавливались, встречаясь с пустыми зонами, укреплениями, изгибами и препятствиями. Ничего из этого по размерам не приближалось к тайной комнате.
Дальше мы прошли в спальню короля, одну из самых красивых комнат во дворце, украшенную колоннами и позолоченными деревянными панелями с тонкой резьбой – эмблемы Аполлона. На комоде старинная ваза севрского фарфора с изображением Наполеона в садах замка Сан-Суси, в Потсдаме, вызвала у Катрин возглас восхищения.
– Я не знал, что вы поклонница императора, – подколол ее я, не отрываясь от своих виртуальных раскопок.
Она не ответила. Катрин тщательно просканировала эту комнату и примерно через час, не ожидая, пока я закончу, повела нас в следующую – салон Капеллы, переделанный в прихожую короля в 1691 году. Карниз украшен гроздьями винограда и колосьями пшеницы, картины с сюжетами из Евангелия… Старая комната сохранила вид места, предназначенного для молитвы. Дверь в глубине открывалась в нишу, укрывавшую алтарь. Очевидно, после окончания мессы дверь закрывали.
– Вот идеальное место, чтобы спрятать вход в подземную комнату! – воскликнула Катрин. – Идите скорее!
Здесь мы провели еще два часа, изучая пол и стены. Катрин смотрела в очки, в которых воспроизводилось трехмерное цветное изображение того, что нащупывал радар. Я смотрел на контрольный экран компьютера, соединенного с прибором. А Гранье, который, наверное, чувствовал себя обделенным, описывал за моим плечом продвижение расследований. Он говорил, как спортивный комментатор во время футбольного матча: «сейчас, вот еще немного, терпение», «на этот раз мы почти приблизились…», «от нас это не укроется» и проч. Его ирония мешала мне, и я урезонил его.
К двум часам утра мы прошли только пять комнат и не отыскали ни малейшего намека на пустоты. У нас оставалось только шесть часов.
– Отдохнем минут двадцать, – предложил я. – Освежимся и перекусим.
Гранье радостно вздохнул, прежде чем я успел закончить фразу.
– Я заказал доставку в номера. Фошон.[14]
– Почему не Ленотр? – пошутил Гранье.
Понимаешь, откуда позже мне пришла мысль поиграть словами…
Когда мы расходились, перед моей комнатой Катрин застыла. Я уже открыл дверь и думал, что она хочет вернуть мне радар, который по-прежнему несла на ремне.
– До скорого, Катрин, – сказал я. – Не больше пятнадцати минут?
Но она молчала, глядя на севрскую вазу на круглом столике у входа в мою комнату.
– Катрин, я сказал «до скорого», – повторил я.
Никакой реакции. Я посмотрел на объект, привлекший ее внимание.
Фарфоровая ваза с портретом Наполеона. Мне показался странным ее взгляд, потому что ничего оригинального я не увидел: мебель Бурбонов была утрачена во время революции, и большая часть мебели Трианона относится к периоду империи.
– Да уж, Катрин, этот мужчина вас решительно очаровал!
Она повернула голову в мою сторону. Затем ее взгляд вернулся на то же место.
14
Огюст Фошон (Auguste Fauchon) в 1886 году открыл специализированную продуктовую лавку. Он считал, что лишь лучшие продукты имели честь появляться на прилавках его магазина. Ставка была сделана на исключительное качество, и сейчас магазины Фошон – самые известные гастрономические бутики класса люкс.