«Рефлекс: среда-суббота с 21:00».
«Рефлекс»? Тот самое жуткое место, куда нас с Лизой постоянно зовёт Влад? Нет. Почему я? Почему снова я должна идти на какие-то жертвы ради неё? Меня туда явно не пропустят - это во-первых, а во-вторых, даже пытаться не буду. Я узнала, что Рита жива-здорова, и мне этого достаточно: с души как будто тяжелый груз упал. Если она не может или не хочет рассказать про то, что произошло в прошлом - это же не моя вина, так? Я сделала шаг навстречу, теперь пусть и Стравинская попытается перешагнуть через себя. Вся моя злость куда-то исчезает, а на её место приходит смертельная усталость: даже вся эта неприятная ситуация с Климовой больше не выводит из равновесия, хотя, я уверена, что это только до встречи с ней. Я как будто освободилась от чего-то такого, что долгое время клешнями держало мою душу в плену. Нет больше сил на злость или раздражение: хочется лишь чего-то приятного и лёгкого для себя - для души. Неожиданно для самой себя решаюсь на необдуманный поступок: хочу написать Денису сообщение. Нужно, наверное, извиниться за своё неподобающее поведение и больше не чувствовать себя виноватой. А что потом? А потом я пойду к нему домой и буду вести себя как обычно. Может, попробовать вывести его на диалог и напрямую спросить, что же такое происходит? Я ведь не одна чувствую искру, проскакивающую между нами время от времени? Хотя, возможно, лучше промолчать и оставить всё как есть. В конце концов, это не должно меня волновать: экзамены - вот о чём я должна думать в первую очередь.
«Я очень извиняюсь за своё поведение. Надеюсь, вам не попадёт».
Это не слишком по-детски? Он ведь не подумает, что я о нём волнуюсь? Черт, почему я иногда так завишу от мнения окружающих? Глубоко вздыхая, нажимаю «отправить». После этого разум окончательно покидает тело. Просыпаюсь от приятных прикосновений в области лица: кто-то нежно заправляет мне прядь, упавшую на глаза, за ухо и аккуратно подушечками пальцев проводит по ссадине на губе. Когда открываю глаза, вижу папин силуэт, выходящий из дома. От лёгкого удивления привстаю на локтях: что за порывы нежности? Может, чувство вины сыграло своё? Ну и пусть, всё равно я до безумия обижена на него. Когда взгляд падает на часы, осознаю, что до занятий с Денисом осталось всего полчаса. Будильник не прозвенел из-за того, что телефон разрядился, но признаю, что нужно отдать должное папе за то, что ненавязчиво разбудил меня.
******
- Ровно на десять минут. Уже традиция, - Громов отступает на шаг, пропуская меня внутрь. Проходя мимо Дениса, ощущаю, что от него пахнет сигаретами и каким-то ненавязчивым одеколоном. - Будильник не прозвенел, поэтому проспала, - отвечаю я, виновато потупив голову. Локи подбегает ко мне, радостно виляя коротким хвостом. На этот раз Денис Сергеевич не сразу отправляет собаку на место, а даёт возможность немного поиграться. - Как в школе? Он как-то горько усмехается и скрещивает руки на груди, вперяя в меня серьёзный взгляд. Ого, серьёзный взгляд? Что-то новенькое. «Мармеладова, заканчивай с внутренним ехидством - это всё равно лишь защитная реакция на невысказанные обвинения». В молчании усаживаемся за стол. - Ты первая начала драку, - констатирует Денис, подвигая чашку чая к моей руке. - Мамочка не учила, что хорошие девочки не дерутся? «Хорошие девочки» - как сладко он это произносит, аж приторно на языке становится. И чего он всё время мою маму приплетает к моим проколам? Хочется ответить что-нибудь колкое на этот счёт, но осознание своей вины не даёт мне этого сделать. Денис так выжидающе долго смотрит на меня, будто ждёт, что я снова впаду в ярость, и... он ухмыляется. Чёрт, да он обожает выводить людей из себя. Решаю сбавить обороты, молча отпивая согревающую жидкость для успокоения. Помогает. - Обычно я миролюбивый человек, честное слово. Но эта стер... Климова просто нуждалась в том, чтобы ей начистили физиономию. - Да ну? - Громов в своей привычной манере откидывается на спинку стула, скрещивая руки на груди, отчего мышцы напрягаются и вены на руках начинают выделяться сильнее, а вид на татуировку закрывается. Стараюсь долго не разглядывать его обтянутое чёрной футболкой тело. - И ты думаешь, что это круто? Знаешь, в своё время я видел женские потасовки несколько раз: клочья волос летали как тополиный пух. Девчачья драка - это ужасно, даже парни так не дерутся. - Вы говорите как старик. Знаю, что это было ужасно, но она заслужила. Извините, - чтоб заткнуться, делаю слишком большой глоток горячего чая, из-за чего обжигаю язык и начинаю кашлять. Вот же неловкость. - Сначала оскорбляешь, потом извиняешься - если бы ты не была моей ученицей, мы бы с тобой по-другому разговаривали сейчас, - Громов делает серьёзное лицо и долгое время смотрит мне в глаза. Это что, угроза? Он бы смог ударить меня? В голову сразу лезут воспоминания, когда Денис жёстко и резко прижал меня к стене в безлюдном месте. - Господи, я же шучу. Сделай лицо попроще. Но я серьёзно, прикрывать вас перед классухой я больше не буду. Он неожиданно начинает смеяться, а я с облегчением выдыхаю. Думаю, именно в этот момент невидимая стена напряжения рушится окончательно. Почему-то идея заниматься английским совсем не воодушевляет: хочется просто поговорить о какой-нибудь ерунде. К моему сожалению, Денис достаёт приличную стопку всяких бумаг: тесты, разные клише и таблицы с правилами - всё свалено в одну кучу. - Беру свои слова назад: про то, что вы - перфекционист, - хихикаю я. - Помолчи, - он бросает в меня мой же красный ластик. Отсмеявшись, начинаю вместе с Денисом разгребать всю эту гору нужного хлама. - Денис Сергеевич? - шепчу я, когда сил на работу уже не остаётся. - Что? - он всегда так забавно морщится, когда его зовут полным именем. - Скажите, а вы всегда знали, чего хотите от будущего? Я не в плане профессии, - откладываю ручку, чтобы посмотреть Громову в глаза. Тяжело вздыхая, он снимает очки, прикрывает ноутбук и придвигается ближе. - Ну, я точно знал, что не буду заниматься тем, что мне не будет нравиться, - Денис насмешливо смотрит на меня, но становится немного серьёзнее, когда я не отвечаю на его усмешку. - А я не знаю, чего хочу, - заостряю всё своё внимание на ручке, только бы не смотреть учителю в глаза. Мне хочется узнать его мнение на этот счёт, но без зрительного контакта. Господи, желание поговорить о какой-нибудь ерунде тут же пропадает: таким нелепым кажется этот диалог. - Ну, это неправда. Ты хочешь того же, что и большинство девушек твоего возраста. Всё-таки решаюсь посмотреть на него с кривой улыбкой. Снова издевается? - И чего же, мудрый учитель, который знает ответы на все вопросы? Скажи мне, чего я хочу? - сама не замечаю, как перехожу на «ты», но его это, кажется, вовсе не заботит. - Ты хочешь любви, в которой можно раствориться. Хочешь страсти, приключений и даже какой-нибудь опасности. Ты как все девчонки, - довольный собой, он откидывается на спинку стула, потирая пальцами переносицу. Разумеется, он считает себя правым, а я из-за этого только начинаю чувствовать раздражение. Наверное, мне действительно не хватает острых ощущений: давно хочу сделать что-нибудь безумное - что-нибудь такое, что я в будущем вспоминала бы со слезами и смехом. Раздражает только его: «Ты как все». - Интересно... - игнорирую его последние слова. - Даже если и хочу, но оно мне надо? Понятия «хочу» и «нужно» - как небо и земля для меня. Зачем я вообще его обо всём этом спрашиваю? Как будто Громов сможет разложить мою жизнь по фишкам домино. - Это уже тебе решать, - своим беззаботным тоном он прогоняет мою неловкость. - Просто может случиться так, что однажды ты поймёшь, что потратила свою жизнь на соблюдение правил, которые придумало общество, вместо того, чтобы получать удовольствие от жизни,