– Лягушонок? – услышала она его голос.
Девушка, как всегда когда видела Артура, зарделась, и неуверенно пролепетала.
– Я принесла тебе поесть.
Артур с нежностью посмотрел на малышку, которая была слишком тоненькой для своих двенадцати лет. Над ее маленьким носиком рассыпались забавные солнечные веснушки, а ее голубые глаза казались слишком большими на маленьком личике, но более милой и забавной девчонки он не встречал.
Восемь лет назад, когда родилась Карина, его мама взяла на работу молоденькую девушку с четырехлетней дочкой на должность няни. Отец воспротивился.
– Милая, но ведь она так молода, – твердил он. – Как она управится с нашими детками, еще и со своим маленьким сорванцом.
– Именно потому, что у нее есть дочь, я и верю в то, что она нам подходит, – уверяла его жена. – И еще, я не могу отвернуться от них, ей так нужна эта работа, в ее глаза столько боли и отчаяния.
– Ох уж эта твоя доброта, – он ласково привлек жену к себе и нежно поцеловал. – Я не могу отказать тебе ни в чем, ты просто вьешь из меня веревки…
Что было потом, восьмилетний мальчик не понял, отец повалил мать на кровать и стал целовать, но в этот момент, дверь перед его носиком закрылась и няня, лукаво улыбнувшись, увела его в детскую.
С тех пор, ни единого дня чета Блонских не пожалела о том, что взяли Петрову на работу. Она не только относилась к их детям со всей возможной ответственностью, но и не делала разницы между ними и с собственным ребенком, даря нежность и свою любовь пополам. Аня же была сущим чертенком, подбивающей Карину и Влада на всякие шалости. И только с Артуром она вела себя неизменно робко, что было до ужаса смешным, ибо даже родители пострадали от ее проделок.
Артур очнулся от воспоминаний и потрепал ее по светлым волосам.
– Беги лягушонок, мать наверно тебя обыскалась, – ласково сказал он.
Она улыбнулась ему, и ее глаза засияли, осветив все черты маленького личика. И только сейчас Артур понял, что когда-то эта улыбка покорит и разобьет множество мужских сердец.
Артур оделся и спустился в кабинет, где застал Игоря за столом его отца, вальяжно развалившегося в кожаном кресле и попивавшего вино из запасов семьи.
– Ты не сильно торопился, – бросил тот.
Артур посмотрел на часы и равнодушным голосом сказал, что пришел ровно через тридцать минут.
– Ты знаешь, о чем я хочу с тобой поговорить? – спросил его ненавистный опекун.
– Догадываюсь.
– Так вот, во-первых, ты уедешь учиться в Англию как хотел твой отец, – Артур не сомневался, что если б его отец до своей гибели не оплатил его учебы, не видать ему университета за рубежом. – Во-вторых, Карина отправится в частную школу, а Владислав – в закрытый пансионат, – небрежно огласил он свое решение.
– Лучше будет, если они останутся под присмотром Эвелины и будут учиться в городской школе.
– Опекун я, а не ты и мне принимать решения! А эта потаскушка, которую вы называете своей няней, отправиться со своим уродиком-дочкой куда-нибудь в глубинку, где ей и следует оставаться, – Игорь до сих пор помнил, как получил от няни хлесткую пощечину, когда хотел поцеловать.
– Я проклинаю тех, кто так неосмотрительно доверило нас, такому жадному ублюдку как ты! – сквозь зубы произнес Артур. В нем бушевала такая ярость, которая могла бы удушить его дядю без рук, но Артур был против него бессилен.
Всего месяц оставался до отъезда детей из родного дома в места их «заключения». Вдобавок на следующий день после похорон Эвелина Петрова со слезами на глазах прощалась с детьми, которые были ей словно родные. Она боролось со своей гордостью, но любовь к детям победила, и она вошла в кабинет покойного хозяина, тихо закрыв за собой дверь.
– Ты получила расчет, что еще? – рявкнул Игорь.
– Я согласна, – выдавила из себя, дрожащим шепотом Эвелина.
– На что? – ехидно спросил тот, уже зная ответ.
– Стать вашей любовницей, и остаться с детьми, – стыд и горе сжигало ее изнутри, но если это единственный шанс остаться с ребятами она согласна.
– Докажи, – мерзко улыбнулся он.