Посвящается Оготеммели,
Марселю Гриолю и Жермен Дитерлен
Эта книга — небольшая, но значительная — доказывает, что самые современные научные знания, связанные со структурой и происхождением вещества, с квантовой теорией и, возможно, с теорией струн и торсионных полей, были известны еще в древности.
Однако они отражались (и отчасти отражаются до сих мор) не в математических формулах, а в мифах и символах.
Исследование Лэда Скрэнтона говорит само за себя. Для понимания его доводов не требуется специальных знаний.
__________Поскольку любая история пишется победителями, иногда сложно даже узнать о том, что имела место борьба или что она продолжается до сих пор. Победители вольны искажать или игнорировать все, что не поддерживает «официальную» версию событий, и именно так они зачастую и поступают. Только определенная версия распространяется в школах и в средствах массовой информации. В результате публика получает и принимает именно то, чему ее учат.
Иногда это кажется не слишком важным. Если мы не узнаем аргументов, выдвинутых когда-то защитниками теории плоской земли, то вряд ли что-то потеряем. Однако в других ситуациях беспрекословное принятие истории победителей может повлечь за собой серьезные и неблагоприятные последствия.
Общепринятая теория развития человеческой цивилизации и науки является одной из таких историй, рассказанных победителями. Аналитики размышляют о проблемах современной жизни, связанных с окружающей средой, экологией, экономикой, медициной, армией, политикой, социологией. К таким проблемам относится глобальное потепление, загрязнение окружающей среды, эпидемии, рост цен на нефть, разработка оружия массового уничтожения, распространение ядерного оружия, перенаселенность… Перечислять можно бесконечно. Все это нам знакомо. Однако в этой неразберихе прослеживаются еле заметные, обычно не упоминаемые (поскольку это считается само собой разумеющимся) успокаивающие факты.
Движение истории и развитие науки постоянно убеждают нас в том (а мы, в общем-то, охотно этому верим), что, несмотря на всевозможные мрачные события, люди XXI века представляют собой наиболее продвинутых, развитых и высокоцивилизованных существ, которые когда-либо населяли планету. Ни в школе, ни в университете никого из нас не учили ничему, что действительно было бы противопоставлено этому мнению; наиболее уважаемые и популярные средства массовой информации не предоставляют альтернативных точек зрения и не пересматривают прочно укрепившиеся «истории», написанные победителями, хотя и публикуют статьи по археологии, археоастрономии[1] и другим дисциплинам, касающимся прошлого.
Однако сказанное выше не значит, что не существует другого взгляда на прогресс. Победа — это одно, а покорение всей территории — совсем другое. Исследования «ученых-партизан» испытывают на прочность официальные научные знания едва ли не с середины XIX века, с самого принятия их в качестве догмы. Многие считают, что первая цивилизация возникла лишь в Древней Греции, а все, что было до классического греческого периода или происходило где-нибудь в другом месте, находилось на более низкой ступени развития (несмотря на то, что греки с готовностью называли себя должниками древнейшей египетской культуры). В целом до середины XIX века европейские ученые всех отраслей традиционно признавали, что в Древнем Египте уровень научных знаний был выше, чем в Древней Греции. Более того, в легендах и мифах разных народов упоминаются развитые цивилизаций, давно исчезнувшие вследствие глобальной катастрофы (потоп, описанный в Ветхом Завете, — наиболее известный пример). Однако ни одна из подобных историй не воспринималась всерьез официальной наукой, хотя некоторые ученые предоставляли серьезные свидетельства альтернативной точки зрения (например, Игнатиус Доннелли в своей знаменитой книге «Атлантида»[2] и астроном Норман Локьер, предположивший, что Стоунхендж был инструментом для астрономических наблюдений). Любые высказывания на тему того, что в далеком прошлом существовала развитая точная наука, яростно объявляли ересью, замалчивали или осмеивали как фантазии.
Лишь во второй половине XX века «ученые-партизаны» превратились в заметную, пусть и не объединенную, силу — отчасти потому, что те, кто работал на телевидении и в кино, не считали себя обязанными придерживаться академических указаний, так как были заинтересованы в доходе. Хотя зачастую альтернативные точки зрения на ряд дисциплин оказывались довольно сомнительными и излишне сенсационными, они начали достигать умов массовой аудитории и оказывать на нее влияние.