— Будь любезен, спроси. Вдруг он что-то знает? Он нам вот как нужен!
— А с этим что?
— Давай подождем немного. Девчонку проверим. У старика, говоришь, живет? Если она ведьма — никаких проблем. У нас для ведьм спецприемник имеется — слишком их последнее время много развелось. На охоту вышли или шабаш у них. Свободу почувствовали и неплохие деньги зарабатывают. Им деньги на готово приносят.
И они простились. Груздь пошел через парк и вышел на улицу. Ужасно депрессивный район, он ему и прежде не нравился. Когда в стране было хорошо, у него в районе хорошо никогда не было. Могли ограбить и даже убить. Груздь помнит, как однажды к нему пристал самоубийца. Он сидел на лавочке и увидел Алексея Матвеевича. Дай, говорит, сигарету. Грудь дал и видит, что мужчина курить не умеет. Никогда, говорит, прежде не курил — редкая дрянь! А чего вздумал закурить? — спрашивает Груздь. Чтобы знать. Умру и не узнаю, какая дрянь ваши сигареты.
Груздь, конечно, не догадывался, что мужчина собирается свести счеты с жизнью. Решил, не в себе будет. Кругом полным полно странных людей, и внимания на них обращать не стоит. Спросил сигарету — дай от греха подальше. Сигареты не жалко, пусть курит себе на здоровье — быстрей умрет. Они еще о чем-то поговорили — сейчас и не вспомнишь. Кажется, мужчина, говорил, что ему ужасно не нравится зима. Алексею Матвеевичу зима тоже не нравится — чего зиму любить? Холодно всегда. И потом мужчина застрелился. Пугать Груздя он не стал — дождался, когда Алексей Матвеевич отойдет, а уж затем выстрелил себе в голову.
Груздь еще подумал — ничего себе времена наступили. Народ стреляет себе в голову. Как-то буднично все произошло, словно выстрелить себе в голову — рядовой поступок. И звук от выстрела другим был. Он — что, не слышал, как звучит выстрел? Тысячу раз слышал. Но там стреляли по мишеням, а здесь в голову.
Вот где-то здесь к нему мужчина пристал. Только лавочки уже найти. А Тюленин газету купил, чтобы штаны не замарать. А лавочка была — ее убрали после самоубийства. Почему-то решили, что лавочка виновата в том, что мужчина отстрелил себе в голову, и лавочку убрали. Чтобы неповадно было. Чтобы другой самоубийца не сидел, прежде чем выстрелить себе в голову. Весеннее обострение. Весной он застрелился. Ждал терпеливо, когда зима закончится, — не хотел зимой стреляться. Видно, представил, как лежит в снегу с отстреленной головой — и сам себе не понравился. Но и лета ждать не стал — испугался, что передумает стреляться. Выйдет рано утром, увидит, как прекрасен мир, и передумает. А весной стреляться — одно удовольствие. Грязь кругом — ландшафт замечательный. Мертвое тело с отстреленной головой прекрасно вписывается в окружающий пейзаж.
Точно — вот здесь он и лежал. У него еще нога дергалась, когда Алексей Матвеевич к нему подбежал — ужасно впечатляющая картина. Груздь — мужчина хладнокровный, и все равно дергающаяся нога на него сильное впечатление произвела. Словно, нога не хотела умирать и была категорически против самоубийства.
Смотрит Груздь и что-то ему не нравится. Огляделся и понял — вокруг ни души. А куда народ подевался? Подобную картину он и прежде замечал на следующий день после праздников. Однажды шагая на службу, не встретил ни одного прохожего. Даже собаки бродячей не встретил. Было тогда начало восьмого. А сейчас сколько? Шесть вечера и ни души — куда они все подевались? Если человек впечатлительный, можно здорово перепугаться. Решить, что все умерли, и ты остался на планете один.
Прожить, конечно, можно. Это только кажется, что жить в одиночестве невозможно. Ерунда. Часто люди подобным образом и живут — ходят как в лесу, только вместо деревьев другие люди. А так разницы никакой. Район — жуть. Он и прежде ему не нравился. И машин здесь нет, и людей, если только кто-то случайно забежит. И скажет — ничего себе! Куда это я забежал — в какую дыру! Надо срочно выбираться.
Груздь знает, именно этим маршрутом ходит Аркадий. И Харламова он где-то здесь встретил. Генерал Гриша решил, что все спятили. С ним все началось, как генерала дали. До генерала Гриша был обыкновенным человеком. А как генерала дали, стал необыкновенным — кругом заговоры мерещатся. В чем-то Гриша, может быть, и прав. И Алексею Матвеевичу последнее время стало мерещиться. Ему тут как-то померещился один нехороший человек, который должен был умереть много лет назад. Груздь его встретил — вроде как живой. Разговаривать с ним он не стал — еще не хватало. Человек на него взгляд бросил, полный презрения, и представьте, Груздь заболел. Сказали — вирус. Но как подобное возможно? Человек на него взгляд бросил, а не вирус! Не мог он вирус так далеко бросить — метров тридцать между ними было.