— Специфика работы, — объяснил Груздь.
— Какая еще, к лешему, специфика? — возразил старик, — специфика есть технический термин. Она что, техник? Она — социальный работник. Трудится на благо общества. Будь любезен — толково и без всяких технических терминов.
— Вы правы, нужно более доступно, — ответил Груздь и почувствовал, как он устал. Таинственный персонаж, высшее существо, прошедшее стадии разумного создания. Какого лешего! Обыкновенный капризный старикан с тараканами в голове! Услужил генерал — ничего не скажешь. Вести глупую беседу под видом социального работника. Еще одна глупая затея.
— Михаил Небадонский, — спросил он.
— Чего? — не понял старик.
— Вы с ним встречались?
— Крюкова Мишку знаю, — ответил старик, — но он умер. Сейчас скажу… три года как умер. Мужик хороший был, может, и на небе. Мишка у вас тоже в списках? Ну, по этой вашей программе? Вот так всегда — включили в программу, а он умер.
— Рюмку налить? — задал еще один вопрос Груздь.
— Не откажусь. Хорошая у вас программа — народная. Видно, грамотный человек составлял. Чтобы доступно было. Я так думаю, что перед анкетированием, обязательно полагается принять. Мне тут книжку Тюленин давал читать — исторический роман. Там на каждой странице пьют. Интересно, думаю, сколько же они за весь роман выпьют? А там и считать нет нужды — всего в романе двести страниц. Вот двести бутылок и выпили.
— Водки? — спросил Груздь, доставая бутылку.
— В книжке они всего понемножку пили — и водку, и вино.
— Вам, говорю, водки налить? — уточнил Алексей Матвеевич.
— От вина у меня еще в юности гастрит был. Мы же люди северные, и чтобы вино — самогон пили. У нас его все пили — мужики, бабы. Вино — если хочешь произвести на девушку хорошее впечатление. Тогда купишь бормотухи и цветы. Что за странная тенденция?
— Значит, Небадонского не знаете? А другие личности — к вам никто необычный не приходил? Ну, может быть, во сне?
— Во сне ко мне кто только не приходил, — признался старик, с благодарностью принимая фужер водки, — каких только персонажей не было. Порой думаю — чего им от меня надо? Они же ко мне из космоса наведывались. Больше неоткуда. В бога, если по чистоте сердечной сказать, не верую. Не приучен. С религиозным дурманом у нас серьезно боролись — только фанатики остались. Остальных всех перековали, как того требовала партия. Поэтому, если кто приходит, так только из космоса. И покойники — из космоса. Места там всем хватит. А заправляет всем — Гавриил. И он заходил, не часто, но бывало, заглядывал.
Груздь закашлялся.
— Кто такой Гавриил? Главный администратор и непосредственный управляющий в нашей вселенной. Над ним, конечно, еще кто-нибудь стоит — как без этого? Однако врать не буду. Не видел я его начальника — шибко он занят. Постоянно в разъездах. Послов назначает, консулов в созвездия. У них там активная межгалактическая жизнь. Представительства кругом. Гавриил рангом проще будет, однако мандат имеет серьезный — ответственный за исполнение сверхтворения в отношении неличностных проблем локальной вселенной.
Груздь махнул фужер и кивает — мол, продолжай, страшно, интересно.
— Ответственный товарищ Гавриил, — продолжил старик, — решает вопросы, касающиеся воскрешения и судебных постановлений, имеющих массовый характер. В подчинении у него армия космических ангелов и он как бы над всеми вроде главнокомандующего. Как у нас прежде генеральный секретарь был, так он генеральный секретарь только по космическим делам. Ничего себе, — думаю. Вот залетела ко мне птица — руководит всеми ангелами. Их же огромное воинство! Небесная армия! Сомнения, признаюсь, были. Вдруг он самозванец — во сне кого угодно встретишь. А спросить — боюсь. И как спросишь? Мол, предъяви-ка, дружок, свой мандат? Тут мне ангел из его свиты пальцем грозит — ты чего, старик, охренел совсем? Какие еще могут быть сомнения? На бесов не похожи — они другие. Хитрые они — сразу поймешь. А у этих хитрости ни на грош — совсем нет. Смотришь и диву даешься — как можно без хитрости? Ребенок, что ходить едва научился, в нем уже хитрости бесы заложили.