Она сказала:
— Я не верю. Вы любили ее.
— Ей было только четырнадцать лет, насколько мне известно.
— О, я полагаю, вы достигли того возраста, когда ищут утешения у молоденьких.
— Нет.
— Но вы же не станете здесь... Я имею в виду убийство... понимаете? Они повесят вас. На такое идут только ирландцы. И их всегда вешают.
— Что ж, — сказал он неопределенно.
— Ах, черт возьми, — сказала она. — Все время была открыта дверь. — Потом, после паузы, добавила: — Я, возможно, выдала вас. Они, наверное, догадались... Они ведь читали газеты. Возможно, и Скотленд-Ярд подслушивает. Им ничего не стоит спуститься вниз и набрать по другому телефону три девятки.
— Кому «им»?
— Горничной или моим друзьям. Никому нельзя верить. Уходите. Вам нельзя там оставаться.
— Да, — сказал он. — Пора двигаться. Бона нуче.
— Это еще что за чертовщина?
— Энтернационо, — сказал он и повесил трубку.
Он открыл дверь в гостиную. Людей поубавилось, да и пирожных тоже. Мистер К. стоял около мисс Карпентер, которая, болтая без умолку, не отпускала его от себя. Д. направился к ним, и мистер К. вздрогнул. Д. пришло в голову, что он не похож на тех, кого убивают. С другой стороны, он — предатель и вполне заслужил смерть. Возможно, это неспортивно: К. — слишком легкая жертва. Но его смерть будет предостережением для остальных предателей. Д. сказал мисс Карпентер:
— Боюсь, мне придется похитить у вас вашего спутника. — При этом он надел перчатки и подумал, что их уже больше нельзя снимать.
— Я не пойду, — сказал мистер К., и мисс Карпентер кокетливо надула губки.
— Право же, это очень важно, — сказал Д. — Иначе я не стал бы лишать вас его общества.
— Не понимаю, — игриво сказала мисс Карпентер, — что за секреты такие?
— Я был в своем посольстве, — сказал Д. Его воображение заработало. Он никого не боялся. Наступила его очередь внушать страх, и он чувствовал странное веселье, он едва удерживался от смеха. — Мы обсуждали возможность основания центра по изучению энтернационо в нашей стране.
— Как вы говорите? — спросил доктор Беллоуз. Он появился около буфета с черноволосой женщиной средних лет, одетой в платье из розового кретона. Его голубые глазки возбужденно сияли. — Сейчас, во время войны?
— Какой смысл, — философствовал Д., — отстаивать то или иное общество с оружием в руках, если мы одновременно не укрепляем его изнутри? — Он слегка ужаснулся простоте, с которой он произнес эти слова, и одновременно почувствовал сожаление: безумные, несбыточные грезы вселял он в обитателей этого невзрачного заведения. Глаза старого либерала наполнились слезами. Доктор Беллоуз был в восторге:
— И в конце концов в этом горниле страданий зародится некий лучший мир?
— Теперь вы понимаете, почему я и мой соотечественник должны немедленно покинуть вас.
Это была совершенно нелепая выдумка, но во что только не поверят те, кто надеется на осуществление своей мечты. Все люди в этой комнате жили в нереальном мире, высоко над Оксфорд-стрит, в безмятежном ожидании чуда. Доктор Беллоуз весь сиял:
— Я бы ни за что не поверил в это сегодня утром... сколько лет... исполняется мечта моей жизни. — Он протянул Д. руку. Все смотрели на него. Мисс Карпентер вытерла слезы. — Да благословит вас Господь.
Мистер К. сказал:
— Я не пойду. Мне не хотелось бы... — Но никто уже не обращал на него внимания. Леди в кретоне восторженно подвела его вместе с Д. к лифту, еще раз поблагодарила их... От страха К. позабыл английский и начал на языке, понятном лишь Д., умолять всех обождать и выслушать его. Он выглядел больным и разбитым. Он пытался объясниться на энтернационо, сказать хоть что-нибудь. Побелевшими губами он повторял: «Ми корда, ми корда», — но в этот момент все словно забыли энтернационо, лифт захлопнулся, и они стали спускаться вниз. Проплыло мимо лицо доктора Беллоуза, пуговицы жилетки, ботинки — он носил ботинки. Мистер К. взмолился: — Вы не посмеете ничего сделать. Ничего.
Д. сказал:
— Вам нечего бояться, если вы не участвовали в ее убийстве. Идите рядом со мной. Не забудьте, что у меня есть пистолет.
Бок о бок они вышли на Оксфорд-стрит. Внезапно мистер К. сделал шаг в сторону, кто-то прошел между ними. Теперь их отделяло несколько зевак, глазевших на витрину. Мистер К. бросился наутек. Он был небольшого роста и проворен, но близорук: он бежал зигзагами, налетал на людей и отскакивал, не извинившись. Д. остановился — преследовать в толпе не имело смысла. Он подозвал такси и сказал шоферу:
— Поезжайте как можно медленнее. Вон там впереди мой приятель. Он изрядно поддал, и я потерял его в толпе. Придется его подвезти, а то он свалится. — Глядя в окно машины, он не выпускал мистера К. из виду.
К. метался из стороны в сторону. Люди останавливались и глядели на него. Какая-то женщина сказала: «Стыдно», — а мужчина добавил: «Последняя рюмка явно не пошла ему на пользу». Очки К. в стальной оправе сползли на кончик носа. То и дело он оглядывался назад. Его зонтик путался у всех под ногами, и какой-то ребенок громко заплакал, испугавшись его маленьких, перепуганных и налитых кровью глаз. Толпа негодовала. На углу Саут-Одли-стрит он врезался в полицейского. Тот добродушно придержал его:
— Э, уважаемый, нельзя же так.
Мистер К. уставился на него, ничего не понимая.
— А теперь топай домой, только потихоньку.
— Нет, — вдруг сказал мистер К., — нет.
— Голову под кран, а потом — спать.
— Нет! — Мистер К. внезапно опустил голову и попытался было боднуть полицейского в живот, но тот своей большой рукой терпеливо отстранил его.
Толпа зашумела. Какой-то человек в черной шляпе пронзительно крикнул:
— Какое вы имеете право его задерживать? Он никому ничего не сделал.
— Я только сказал... — начал было полицейский.
— Я слышал, что вы сказали, — быстро отпарировал человек в черной шляпе. — На каком основании, позвольте полюбопытствовать, вы его задержали?
— Нарушение общественного порядка в нетрезвом виде, — констатировал полицейский.
Мистер К. смотрел на полицейского с выражением лихорадочной надежды в глазах: он даже забыл, что ему нужно было прикидываться пьяным.
— Чушь, — сказал прохожий. — Он ничего не сделал. Я готов дать показания...
— Ну-ну, — запротестовал полицейский с негодованием. — Из-за чего весь этот шум? Я только сказал ему, чтобы он шел спать.
— Вы сказали, что он пьян.
— Он пьян.
— Докажите это.
— Да вам-то, в конце концов, какое до этого дело?
— До сих пор считалось, что мы живем в свободной стране.
— Хотелось бы мне знать, что я сделал? — уже унылым голосом спросил полицейский.
Прохожий в черной шляпе вытащил визитную карточку и сказал мистеру К.:
— Если вы хотите привлечь этого полисмена к ответственности за клевету, я готов дать показания.
Мистер К. схватил карточку, но зачем она ему, понять не мог. Полицейский взмахнул руками и крикнул:
— Расходитесь!
— Не расходитесь, — сказал прохожий. — Вы все свидетели.
— В конце концов, вы меня вынуждаете... — Голос у полицейского уже дрожал и срывался. — Я вас предупреждаю...
— Что вы имеете в виду?
— Вы пытались помешать полиции при исполнении служебных обязанностей.
— Скажите пожалуйста, служебные обязанности! — саркастически повторил незнакомец.
— Но я действительно пьян, — внезапно умоляющим тоном произнес мистер К. — Я нарушаю порядок.
В толпе захохотали. Полисмен обернулся к мистеру К.
— Вы снова за свое, — рявкнул он, — речь идет не о вас.
— Нет, речь идет именно о нас, обо всех нас, — распалялся человек в шляпе.
Лицо полицейского передернулось. Он сказал мистеру К.:
— Возьмите такси и отправляйтесь-ка домой.
— Да-да, сейчас, — сказал мистер К.
— Такси!
Такси поравнялось с мистером К., он благодарно ухватился за ручку и открыл дверцу. Д. улыбнулся ему и сказал: