— Его дом рядом.
— Я не могу достучаться.
— Так он, наверное, пошел со всеми в «Красный лев».
— Да, все куда-то бегут, спешат...
— Говорят, шахта открывается.
— А ты почему дома?
— Надо же кому-то и печку топить. — Девочка посмотрела на него с любопытством. — А вы тот иностранец, что приехал на поезде вместе с Джорджем Джарвисом?
— Да.
— Он сказал, от вас ничего хорошего не жди.
Он ощутил укор совести — маленькая Эльза так и не дождалась от него ничего хорошего. Зачем он принес в чужую страну это бремя жестокости? Лучше уж потерпеть поражение, чем втягивать в войну еще и этих людей... Без сомнения, он впадает в ересь. Его партия имеет все основания не доверять ему. Девочка добавила:
— А вообще на Джорджа никто особенно внимания не обращает. Так зачем вам Бейтс?
Что ж, особых тайн тут нет. Тем более он сам хотел, чтобы это узнали все. Значит, можно начать прямо здесь. Он сказал:
— Я хотел сказать ему, куда пойдет этот уголь, — мятежникам в моей стране.
— О, — сказала она уныло, — значит, вы один из этих?
— Да.
— А Бейтс тут при чем?
— Я хочу, чтобы шахтеры отказались работать.
Она изумленно посмотрела на него.
— Отказаться? Нам?
— Да.
— Вы рехнулись, — сказала она. — Какое нам дело, куда пойдет этот уголь?
Он понял: надежды нет. Уж если она, совсем ребенок... Она крикнула ему вслед:
— Не сходите с ума. Нам до этого нет дела.
Он упрямо шагал по улице. Он будет добиваться своего до конца, пока ему не заткнут рот, не повесят, не расстреляют, — короче говоря, до тех пор, пока его не освободят от его долга и не дадут ему наконец отдохнуть.
У «Красного льва» уже пели: события развивались быстро. Очевидно, уже официально сообщили, что шахты открывают. Две компании шахтеров, стараясь перекричать друг друга, горланили песни. Это были старинные песни, он слышал их много лет назад, когда работал в Лондоне. Простые люди хранят верность любимым мелодиям. Пели одновременно две песни: «Забудем все невзгоды» и «Бога мы благодарим»; толпа подхватывала то одну, то другую. В этом своеобразном состязании двух песен духовный псалом в конце концов потерпел поражение — первую песню знало больше народу. По рукам ходили воскресные газеты. Несколько пачек таких же газет были видны через заднее стекло автомобиля. Д. схватил кого-то за руку и твердо спросил:
— Где Бейтс?
— Там, наверху, с уполномоченным.
Д. пробрался сквозь толпу. Кто-то сунул ему в руку газету. Из заголовка на первой странице он понял все: «Поставки угля за границу. Шахты открываются». Он ворвался в вестибюль гостиницы, ощущая острую потребность что-то предпринять, немедленно, сейчас же, пока надежды этих людей не окрепли. Вестибюль был пуст. В стеклянных шкафах были выставлены чучела здоровенных рыб — видимо, раньше в эти места приезжали порыбачить. Он кинулся по лестнице — и снова никого. На улице пели, кричали «ура». Он распахнул тяжелую дверь и сразу же увидел себя в высоком зеркале в золоченой раме: небритый человек с ватой, торчащей из-под пластыря. Огромное французское окно было распахнуто, у подоконника стоял человек и что-то кричал вниз, обращаясь к толпе. За столом, спиной к Д., сидели двое. Пахло пыльным бархатом.
— Завтра утром на работу должны выйти только забойщики, машинисты подъемников и механики. Но не бойтесь. Через неделю работы хватит всем — кризис кончился! Можете спросить своего мистера Бейтса. Это вам не то что раньше, когда вы работали по четыре дня в неделю. Работы хватит на триста шестьдесят пять дней в году.
Этот маленький человечек в кожаных гетрах, похожий на агента по торговле недвижимостью, имел странную манеру: ораторствуя, он все время раскачивался на носках.
Д. подошел к нему и сказал:
— Простите, могу я поговорить с вами?
— Не сейчас, — сказал человечек, не оборачиваясь, и закричал в окно: — А теперь отправляйтесь по домам и повеселитесь немножко. Мы обещали всем работу и в свою очередь надеемся...
Д. обратился к двум сидящим за столом:
— Кто из вас мистер Бейтс?
Оба обернулись. Один из них был Л.
— ...что вы поработаете на славу. Будьте уверены, что угольная компания Бендича умеет держать слово. — На этом человечек, стоявший у окна, закруглился.
— Я Бейтс, — сказал второй.
Вид у Л. был озадаченный: ему трудно было сразу сообразить. — Д. это или не Д. Д. сказал:
— С полномочным представителем мятежного генерала вы уже познакомились. Теперь моя очередь представиться.
Лицо Л. прояснилось. Он слегка улыбнулся, давая понять, что узнал Д., и подмигнул. Оратор обернулся и спросил:
— В чем дело?
Д. сказал:
— Дело в том, что этот уголь пойдет не в Голландию.
Он посмотрел на Бейтса, молодого человека с громадной копной волос и детским безвольным ртом.
Бейтс сказал:
— А какое это, собственно, имеет ко мне отношение?
— Если люди доверяют вам, скажите им, ради чего они завтра спустятся в шахту.
— Постойте, постойте, — вмешался уполномоченный Бендича.
Д. наступал:
— Ваш профсоюз заявил, что никогда не станет помогать этим...
— Уголь предназначен для Голландии, — сказал Бейтс.
— Это ширма. Наше правительство поручило мне купить ваш уголь. Вот этот человек выкрал у меня доверенность на сделку.
— Он больной, — убежденно заявил уполномоченный, покачиваясь на носках. — Джентльмен, которого он обвиняет, — друг лорда Бендича.
Бейтс беспокойно заерзал в кресле.
— Что я могу сделать? — сказал он. — Это дело правительства.
Л. мягко сказал:
— Я знаю этого человека. Он фанатик. Его ищет полиция.
— Вот и позовите полицию, — подхватил уполномоченный.
— У меня в кармане пистолет, — сказал Д. Он не сводил глаз с Бейтса. — Я знаю, что значит для безработных шахтеров год работы. Но в этом наша смерть. У нас гибли и ваши люди. Вы, наверное, слышали о них?
Бейтс внезапно взорвался:
— Какого черта я должен вам верить? Уголь предназначен для Голландии. — Говорил он с легким, почти незаметным акцентом. Он вышел из низов — это было видно — и старался упрятать подальше следы своего происхождения. Он добавил: — И ничего подобного я не слышал...
Но Д. почувствовал, что Бейтс заколебался. У другого буйный вьющийся чуб казался бы признаком решительности. У Бейтса с его безвольно отвисшей губой лихая прядь волос выглядела фальшиво, как неудачно подобранный парик.
— Если вы не хотите сами говорить с людьми, это сделаю я, — сказал Д.
Человек в гетрах бросился к двери. Д. остановил его:
— Сядьте. Можете позвать полицию, когда я кончу. Я ведь не собираюсь удирать, верно? Можете спросить этого джентльмена, в чем я обвиняюсь. Я уже и сам запутался: фальшивый паспорт, кража автомобиля, хранение оружия. Что еще? Добавьте сюда подстрекательство к беспорядкам.
Он подошел к окну и крикнул:
— Шахтеры! — Он увидел в толпе старого Джарвиса, скептически посматривающего на него. Внизу стояло человек полтораста. Добрая половина уже разошлась по домам с приятным известием. — Я должен поговорить с вами.
Кто-то ответил:
— Зачем?
Он сказал:
— Вы не знаете, куда пойдет этот уголь.
У всех был веселый и бесшабашный вид. Кто-то крикнул:
— На Северный полюс, куда ж еще?
Д. сказал:
— Уголь пойдет не в Голландию...
Люди начали расходиться. Да, он когда-то читал лекции, но никогда не выступал на митингах и не знал, как удержать толпу. Он сказал:
— Ради бога! Выслушайте меня! — Он схватил со стола пепельницу и грохнул ею по окну.
— Эй, полегче, — прикрикнул Бейтс, — это собственность гостиницы.
Звон стекла заставил всех обернуться. Д. сказал:
— Этот уголь нужен им, чтобы вести войну, чтобы убивать детей!
— Да заткнись ты! — угрюмо ответил кто-то.
— Я знаю, что значит для вас работа. Но для нас это — гибель. — Краем глаза он видел в зеркале отражение лица Л., спокойного, невозмутимого, ожидающего, когда он закончит. Он крикнул: — Почему им нужен ваш уголь? Потому что там у нас шахтеры не хотят на них работать. В них стреляют, но они не работают...
Он снова заметил в толпе старого Джорджа Джарвиса, стоящего немного в стороне. Вид у него был такой, будто он не верит ни одному его слову. Кто-то крикнул: