Мистер Форбс сказал:
— Я высажу вас у отеля в Саут-Кроле. Там вас посадят на катер. Вы никому не броситесь в глаза, это курорт, и даже сейчас там полно приезжих. Климат там хороший.
Они погрузились в угрюмое молчание — жених и любовник, если считать его любовником... Было уже часа три, они ехали по пустынным равнинам Дорсета, когда мистер Форбс сказал:
— Знаете, а вы в общем-то кое-чего добились. Как вы думаете, у вас будут неприятности, когда вы вернетесь?
— Скорее всего.
— Но этот взрыв в Бендиче... Ведь вы же взорвали контракт! Л. ничего не получит. К тому же, эта история с К....
— Я ничего не понимаю.
— Вы не получили уголь, но и Л. его тоже не получит. Сегодня рано утром мы устроили совещание и расторгли контракт. Риск слишком велик.
— Какой риск?
— Мы откроем шахты, а тут вмешается правительство... Вы не могли бы провернуть это дело лучше, даже если бы купили первую полосу в «Дейли мейл». Кстати, все это попало в газеты: политический бандитизм... гражданская война перекинулась в Англию... и прочее в том же роде. Вот и решай тут: подавать ли на газету в суд за клевету или проще — расторгнуть контракт и заявить, что мы его подписали в полной уверенности, что уголь предназначается для Голландии. И мы решили расторгнуть контракт.
Итак, он победил — по крайней мере наполовину. А значит, к стенке его не поставят, расчеты с жизнью откладываются — теперь она во власти вражеских бомб... С гребня холма открылось море. Он не видел его с того вечера в Дувре, когда сошел на английский берег. Тогда над морем стоял туман и громко кричали чайки. Справа показалась вереница вилл. «Саут-Крол», — сказал мистер Форбс. Нигде на огромном сером фоне моря не было видно ни огонька.
— Темнеет, — сказал мистер Форбс с некоторым беспокойством.
— И куда мне теперь идти?
— Видите вон тот отель в двух милях отсюда?
Машина покатила под гору. Отель был похож на нечто среднее между деревней и аэропортом: вокруг сияющей огнями центральной башни кольцами расположились отделанные хромированной сталью новенькие коттеджи, за ними тянулось поле и дальше снова коттеджи.
— Все это называется «Лидо». Новое слово в гостиничном бизнесе. Тысяча комнат, спортивные площадки, плавательные бассейны.
— И море с подогревом?
— Нет, море подогревать мы пока не научились. — Мистер Форбс вошел во вкус. — Я купил этот отель и теперь занялся его рекламой. «Морской круиз на суше. Игры, концерты. Спортивный зал. Наличие обручальных колец у молодых людей не проверяется». И главное, вы на море, но не укачивает. И дешево. — Он выпалил все это с воодушевлением и добавил: — Салли очень интересуется такими вещами. Знаете, она здорово разбирается в спорте.
— А вы, похоже, очень увлеклись этим делом?
— Верно. Иногда мне хочется плюнуть на все и заняться только этим отелем. Должно же у человека быть что-нибудь для души. Но я тут привез одного парня, он большой спец по гостиницам. Если он согласится, я назначу его управляющим и положу ему полторы тысячи фунтов в год. Мы хотим превратить «Лидо» в круглогодичный курорт. Сейчас как раз начинается рождественский сезон.
Мистер Форбс затормозил и дал последние наставления:
— На ночь вам оставили комнату. Вы будете не первым, кто исчезнет, не оплатив счета. Мы, конечно, сообщим полиции. Я надеюсь, вы не будете возражать, если в списке ваших прегрешений появится еще один пункт. Ваш номер 105-С.
— Звучит как номер тюремной камеры.
Мистер Форбс сделал вид, что не понял шутки.
— За вами придут в номер. По-моему, все должно сойти гладко. Дальше я не поеду. Ключ у дежурного.
Д. сказал:
— Я понимаю, что незачем благодарить вас, но все равно... — Он стоял около «паккарда» и никак не мог найти нужных слов. Он сказал: — Передайте привет Роз, хорошо? И поздравьте ее от меня. От всей души... — Он запнулся.
На лице Форбса Д. прочел ненависть. Горько, должно быть, когда соглашаются стать твоей женой на таких унизительных условиях — обычно приданое достается жениху. Д. сказал:
— Она поступила как настоящий друг.
Форбс нажал на стартер и рванул машину с места. Д. смотрел, как удаляются красные габаритные огни его автомобиля — в темноте они были похожи на глаза какого-то диковинного существа. «Нет, это не ненависть, — подумал Д., — это настоящее горе». Д. повернулся и зашагал к центральному входу, над которым возвышалась неоновая арка. Посреди арки сверкал огромный рождественский пудинг, сделанный из множества светящихся лампочек, но сами ворота были еще даже не покрашены и имели поэтому мрачный вид.
Дежурный администратор помещался в небольшом домике прямо около входа.
— Да, да, комната вам заказана мистер... — он взглянул на бланк, — Дэвис. Когда прибудет ваш багаж?
— От Саут-Крола я прошелся пешком. Багаж привезут потом.
— Может быть, лучше позвонить на станцию?
— Стоит ли их торопить? К обеду, наверное, переодеваться необязательно.
— Разумеется. У нас тут полная свобода. Тренер вам не нужен?
— Я хотел бы денек просто подышать свежим воздухом.
Он шел вдоль коттеджей с плоскими крышами — на них можно было принимать солнечные ванны. Мужчины в шортах, с посиневшими от холода ногами, резво гонялись друг за другом. Девушка в пижаме кричала какому-то лысому толстяку:
— Лапочка, не знаешь — они набрали баскетбольную команду?
Номер 105-С походил на каюту. Вместо окна тут был иллюминатор, а умывальник имел откидную раковину, прижатую к стене — для экономии места. Не хватало только запаха машинного масла и гудения двигателей. Он вздохнул: Англия, наверно, навсегда сохранит свои причуды — причуды страны, давно забывшей, что такое гражданские войны.
В «Лидо» было шумно: раздавался чей-то заливистый смех (смеяться полезно для здоровья). В нескольких коттеджах гремело радио. Перегородки были тонкие, и Д. казалось, что в соседней комнате кто-то, развлекаясь, швыряет в них ботинки. В комнате было слишком жарко — как в настоящей каюте. Д. открыл окно, и в ту же минуту над подоконником появилась голова:
— Хэлло!
— Да? — устало спросил Д., даже не вставая с кровати. Вряд ли это за ним. — Вы ко мне?
— О, простите. Я думал, это комната Бегемота.
— В чем дело, Кабан? — откликнулся женский голос.
Голова исчезла. За окном послышался шепот: «Это какой-то иностранец». — «Дай-ка я погляжу». — «Не валяй дурака. Неприлично же». — «Чего тут неприличного?» Носатая девица со взбитыми волосами всунула в окно голову, хихикнула и исчезла. И снова чей-то голос: «А вот и Бегемот. Где ты шлялся?»
Д. лежал на кровати и думал о Форбсе, который сейчас возвращался в Лондон. Интересно, куда он поедет в первую очередь — к Роз или к Салли? Где-то пробили часы. Итак, его миссия окончена, и чем раньше он вернется на родину, тем лучше. Он постарается забыть эту нелепую и смешную сцену — они стоят на платформе, вокруг густой туман... и она, размахнувшись, кидает в этот туман кусок булки... Он задремал и проснулся через полчаса. Сколько еще ждать? Он выглянул в окно: за цепочкой огней не было ничего, лишь ночь и протяжные вздохи моря. И ни огонька — похоже, поблизости не стояло на якоре ни одно судно.
Он открыл дверь. Коридоров не было. Каждая комната выходила на открытую веранду. Главное здание гостиницы вырисовывалось в тумане, как капитанский мостик. Луна мчалась по покрытому мраморными прожилками небу. Казалось, ветер и море были тут, совсем рядом... Как это непривычно — стоять и знать, что никто тебя не ловит: в первый раз после того, как он сошел на берег, он чувствовал себя в полной безопасности.
Он быстро шел, вдыхая прохладный вечерний воздух, вдоль веранды мимо маленьких душных комнат. Оттуда доносилась музыка. Люксембург, Штуттгарт, Хильверсум — приемник орал в каждом номере. Варшава была почти не слышна — мешали помехи. Из Лондона передавали беседу политических обозревателей о положении в Индокитае. Клуб помещался в главной башне. Он поднялся по широким ступеням, покрытым резиновым ковриком, и открыл стеклянную дверь. Небольшие столики, кресла, автоматы для продажи сигарет и молочный бар у входа. На столе лежали вечерние газеты. Рядом — блюдо с мелочью. Тут действовала система доверия. В углу группа мужчин потягивала виски, оттуда раздавался оглушительный хохот. Кроме них, в этом аквариуме никого не было. Д. вдруг сообразил, что у него нет ни пенни. Мистер Форбс не дал ему даже возможности забрать в полиции те два фунта. Будет весьма нескладно, если он не попадет на судно... Он взглянул на стопку газет и подумал: ко всем его преступлениям вполне можно добавить еще и мелкое воровство. Он небрежно подошел и взял газету.