Криминолог вскочила на ноги:
— Напротив, святой отец. Клиническая картина болезни Кароского чрезвычайно сложна, из чего мы сделали вывод, что всплеск агрессивности превратил сексуального насильника, ставшего импотентом в результате действия медикаментов, в серийного убийцу.
— Да, эта гипотеза легла в основу нашей теории.
— Ну так она ни к черту не годится. Взгляните на типологические характеристики в конце профиля. Первые восемь определяют тип серийного убийцы.
Фаулер сверился с отчетом и кивнул.
— Выделяют два типа серийников: организованные и неорганизованные. Классификация не идеальна, однако она достаточно последовательна. К первому типу относят убийц, совершающих преступления спонтанно, нападающих импульсивно, рискующих оставить на месте происшествия множество физических улик. Они не готовят орудие убийства заранее, используя подручные средства: стул, поясной ремень — все, что подвернется. Сексуальный садизм практикуют после смерти жертвы.
Священник протер глаза. Он бесконечно устал. Прошлой ночью удалось поспать всего несколько часов.
— Простите, dottora. Продолжайте, пожалуйста.
— Убийцы второго типа, организованные, очень мобильны территориально, захватывают жертву, прежде чем применить силу. Жертвой может стать любой незнакомый человек, отвечающий специфическим критериям. Орудие убийства, веревки или аналогичные приспособления выбираются в соответствии с тщательно намеченным планом и никогда не оставляются на месте преступления. Труп обычно перемещается подальше от места убийства в нейтральное место, которое убийца присматривает заблаговременно. Итак, к какой группе, по вашему мнению, принадлежит Кароский?
— Очевидно, ко второй.
— Именно такой вывод сделал бы любой сторонний наблюдатель. Но мы с вами можем пойти намного дальше. У нас есть его досье. Мы знаем, кто он, откуда, нам известен образ его мыслей. Забудьте обо всем, что произошло в течение последних дней. Сосредоточьтесь на том Кароском, который поступил в институт. Каким он был?
— Личностью импульсивной, в определенных обстоятельствах он взрывался, точно шашка динамита.
— А после пяти лет лечения?
— Он стал другим человеком.
— Как вы считаете, он менялся постепенно или перемена произошла внезапно?
— Она была достаточно резкой. Я бы соотнес преображение Кароского с моментом, когда доктор Конрой вынудил его прослушать записи сеансов регрессивной терапии.
Паола глубоко вздохнула и заявила:
— Отец Фаулер, не обижайтесь, но, ознакомившись с десятками отчетов о беседах между Кароским, Конроем и вами, я считаю, что вы заблуждаетесь. И это заблуждение направило нас по неверному следу.
Фаулер пожал плечами:
— Не вижу ничего обидного в ваших словах, dottora. Как вы понимаете, хотя у меня есть степень по психологии, попал я в институт рикошетом, ибо моя подлинная профессия совсем иная. Вы же эксперт, профессиональный криминолог, и большая удача, что есть возможность получить вашу консультацию. Тем не менее я не представляю, к чему вы ведете.
— Прочитайте еще раз характеристику, — посоветовала Паола, указывая на составленный ею психологический профиль. — Под заголовком «Несоответствия» я указала пять признаков, с учетом которых невозможно рассматривать субъект как организованного серийного убийцу. С учебником криминологии в руках любой эксперт докажет вам, что Кароский — аномальный организованный серийник, сформировавшийся на почве травмы, в данном случае потрясения от столкновения с прошлым. Вам знакомо понятие когнитивного диссонанса?
— Психическое состояние, при котором реальность и личные убеждения субъекта находятся в жестоком противоречии. У Кароского возник глубокий когнитивный диссонанс: он считал себя образцовым священником, тогда как его восемьдесят девять жертв свидетельствовали, что он педераст.
— Великолепно. Таким образом, по-вашему, субъект, правоверный католик, невротик, закосневший в своих убеждениях и стойко сопротивляющийся внушению извне, способен за несколько месяцев превратиться в серийного убийцу без признаков невроза, холодного и расчетливого, прослушав записи, из которых ему стало ясно, как с ним плохо обращались в детстве?
— Если подходить к делу с такой точки зрения, пожалуй, это немного проблематично, — неохотно признал Фаулер.
— Невозможно, отче. Безответственный поступок доктора Конроя несомненно нанес пациенту вред, но он не мог спровоцировать столь глобальные изменения в его психике. Фанатичный священник, затыкающий уши, когда вы вслух зачитываете список его жертв, не может эволюционировать до организованного серийника в течение каких-то нескольких месяцев. И давайте вспомним, что два его первых ритуальных преступления были совершены непосредственно в институте: нанесение увечий одному священнику и убийство другого.