Фаулер подошел к Паоле, крайне заинтригованный.
— Санта-Мария дель Кармен, ну надо же. И на обороте что-то написано.
Священник прочитал текст вслух — на английском языке:
«If your very own brother, or your son or daughter, or the wife you love, or your closest friend secretly entices you, do not yield to him or listen to him. Show him no pity. Do not spare him or shield him. You must certainly put him to death. Then all Israel will hear and be afraid, and no one among you will do such an evil thing again».
Паола перевела, бледнея от бешенства и ненависти:
— «Если будет уговаривать тебя тайно брат твой, сын матери твоей, или сын твой, или дочь твоя, или жена на лоне твоем, или друг твой, который для тебя, как душа твоя, то не соглашайся с ним и не слушай его; и да не пощадит его глаз твой, не жалей его и не прикрывай его, но убей его. Весь Израиль услышит сие и убоится, и не станут впредь делать среди тебя такого зла».
— Полагаю, цитата из Второзакония. Глава тринадцатая, стихи с седьмого по двенадцатый[91].
— Вот дерьмо! — взорвалась Паола. — И я все время носила это в кармане! Дьявольщина, я должна была обратить внимание, что надпись сделана по-английски.
— Не казните себя, dottora. Монах преподнес вам открытку. Учитывая ваше неверие, неудивительно, что вы не потрудились рассмотреть ее.
— Допустим. Но потом-то мы узнали, кем являлся тот монах! Я обязана была вспомнить о его подарке. А я вместо этого из кожи вон лезла, чтобы припомнить, как он выглядел, хотя едва разглядела его в темноте. И даже…
«Он пытался читать наставления, помнишь?»
Паола внезапно замолчала. Священник повернулся к ней, протягивая открытку:
— Смотрите, dottora, стандартная открытка. На обратной стороне он очень ловко и изобретательно приклеил стикер, на котором можно печатать…
«Санта-Мария дель Кармен».
— …чтобы поместить данный текст. Из Второзакония…
«Всегда носите ее с собой»
— …обычно не принято заимствовать отрывки для глянцевых открыток, понимаете? Думаю, что…
«Она укажет вам путь в сии смутные времена».
— …если я подцеплю стикер за уголок, то смогу его отлепить…
Паола стремительно схватила его за руку и пронзительно взвизгнула:
— Не трогайте!
Фаулер моргнул от неожиданности. Больше ни один мускул не дрогнул на его лице. Паола вырвала у него открытку.
— Простите, что накричала, святой отец, — извинилась Диканти, пытаясь успокоиться. — Я только что вспомнила, как Кароский сказал мне, будто открытка укажет мне путь в смутные времена. И я уверена, открытка содержит подсказку, скрытую специально, чтобы над нами поиздеваться.
— Возможно. Или с единственной целью — снова сбить нас со следа.
— В этом деле с уверенностью можно говорить лишь о том, что мы располагаем далеко не всеми частями головоломки. Надеюсь, мы найдем что-нибудь здесь.
Паола повертела в руках открытку, посмотрела ее на свет и понюхала картон.
Ничего.
— Библейский текст может быть искомым посланием. Но что Кароский хотел им сказать? — заметил священник.
— Не знаю, но мне кажется, тут что-то другое. Нечто неразличимое невооруженным глазом. И как раз для такого случая у нас есть подходящее приспособление.
Диканти нырнула в ближайший шкаф и, покопавшись там, извлекла со дна пыльную пластмассовую коробку и осторожно опустила ее на письменный стол.
— Я не пользовалась этой вещью с институтских времен. Ее мне подарил отец.
Она медленно открыла коробку с благоговейным выражением лица. Из памяти еще не изгладилось отцовское предупреждение о том, какой это дорогой инструмент и как бережно с ним нужно обращаться. Паола вынула и поставила на стол… обыкновенный микроскоп. В университете Паола работала на значительно более сложном и дорогом оборудовании, но никогда не относилась к нему с таким трепетом, как к подаренному отцом незамысловатому прибору. Она тщательно лелеяла свою грусть: странно, но ей нравилось это ощущение, будто какая-то часть ее, день за днем оплакивая потерю отца, сохраняла невидимую и прочную связь с ним. Неожиданно ей пришла в голову крамольная мысль. Не лучше ли беречь радостные воспоминания, чем упрямо терзаться сожалениями, что смерть забрала его слишком рано?
— Подайте мне открытку, отче, — попросила она, усаживаясь перед микроскопом.
Упаковочная бумага и пластмассовый футляр защитили инструмент от пыли. Паола сунула кусочек картона под объектив и навела на резкость. Левой рукой она потихоньку перемещала цветную картинку, миллиметр за миллиметром изучая изображение Мадонны. Но ничего необычного не увидела. Паола перевернула открытку, чтобы так же исследовать оборотную сторону.
— Минутку… Тут что-то есть.