Наполеон ехал не торопясь. Но иногда вовсе останавливался возле тех, кто подавал еще признаки жизни, и, чуть склонившись в седле, обращал к несчастным слова ободрения или давал команду, куда, не дожидаясь санитаров, вне очереди отправить раненых.
Сначала его внимание относилось к соотечественникам, французам. Но вот свита подъехала к воинам, одетым в русскую форму.
Тела лежали всюду. Их было много. Видно, в сем месте случилась страшная сеча. И Наполеон задержался, чтобы представить себе, как все здесь произошло.
— Сир, — приблизился к императору маршал Мюрат и как родственник, муж наполеоновской сестры, обратился к нему на ты, что делал всегда, когда они оставались вдвоем. — Видишь, как красиво они лежат, даже мертвые внушая силу и удаль. А дрались эти русские, словно львы — можешь мне поверить, если я сам был в этой битве.
— Да, храбрый народ и величественное зрелище, — Наполеон слегка тронул шпорами бока своей небольшой, но сильной арабской лошади, которая сделала несколько шагов и снова остановилась. — Однако тут имеются и живые, — произнес император, указывая рукою на медленно поднимающихся перед всадниками людей в белых, перепачканных кровью и грязью кавалергардских мундирах. — Я подъеду к ним.
Не всем удалось встать, завидев императорскую свиту. Некоторые, привстав на колено, тут же рухнули наземь. Но остальные, человек десять, поддерживая друг друга, поднялись и попытались даже выпрямиться, как подобает истинным воинам.
— Кто старший? — прозвучал вопрос Наполеона.
— Я — полковник, князь Репнин, — произнес по-французски и сделал шаг вперед человек в окровавленном мундире.
Говоривший пошатнулся, но его тут же поддержал молодой офицер, тоже раненый, но, видимо, легко.
— Так это вы, князь, командовали кавалергардским пазком императора Александра? — обратился Наполеон к полковнику Репнину.
— Я командовал эскадроном.
— Ваш полк честно исполнил свой долг, — сказал Наполеон.
— Похвала великого полководца есть лучшая награда солдату, — ответил князь Репнин.
— С удовольствием отдаю ее вам, — произнес Наполеон и, чуть повернув голову, остановил свой взгляд на юном офицере, стоявшем рядом с Репниным. — А кто этот молодой человек подле вас?
— Штабс-ротмистр Каблуков Первый.
— Что значит Первый? Есть и Второй?
— Так точно, ваше величество, — пояснил Репнин. — А Каблуков Второй, тоже штабс-ротмистр, вот он, поодаль.
Император посмотрел на богатыря, который лежал на земле, широко раскинув руки.
— Прекрасная смерть! — воскликнул Наполеон. — Я прикажу отдать герою подобающие почести.
— К счастью, вы ошиблись, ваше величество, — вступил в разговор Каблуков-старший. — Мой брат жив, хотя он получил три сабельных раны в голову и две раны штыком в бок.
— Ах так! — подхватил Наполеон и, оборотясь к свите: — Немедля всем русским раненым и контуженным — врачебную помощь. А этому герою — в первую очередь. И поместить их не во временных шалашах, а в лазарете.
Кто-то из сопровождавших выдвинулся вперед:
— Сир! Как вашему величеству известно, тяжелораненых, то есть безнадежных, мы отдаем на попечение местных жителей. Прикажете сделать исключение?
Что-то переменилось в лице Наполеона, и оно обрело непроницаемо-каменное выражение.
— Поступите, генерал, так, как надлежит по вашему усмотрению.
Затем он бегло обвел взглядом недавних противников и снова обратился к полковнику Репнину:
— У вас, князь, есть ко мне просьба?
Репнин поднял голову.
— Лично для себя, ваше величество, я не намерен ни о чем просить. Все мои надежды связаны с благом для моих боевых товарищей, которое, надеюсь, им будет оказано. И — с благом для моей жены. Княгиня Варвара Репнина в походе находилась со мною. Если Бог даст ей разыскать меня, не соблаговолили бы вы, ваше величество, разрешить ей присоединиться ко мне, где бы я в вашем плену ни находился, дабы умерить страдания и переживания несчастной женщины?
— Можете положиться на мое слово, князь. Я сделаю, как вы просите. Надеюсь, с вами и княгиней, вашей супругой, мы еще встретимся, — сказал император и тронул лошадь в галоп.
Не успела императорская кавалькада скрыться в темени ночи, как Репнин, почувствовав мгновенную дурноту, зашатался и как подкошенный упал наземь. Платон Каблуков, только что отошедший к брату, бросился к своему командиру, но услышал:
— Оставайтесь с Владимиром, Платон. Ему вы сейчас более необходимы. Я же перемогусь, перетерплю. Недолго, надеюсь, ждать помощи. Бог нас не покинет.