Мистер Владимир, первый секретарь, имел в гостиных репутацию приятного и компанейского человека. Можно было бы назвать его любимцем общества. Остроумие его заключалось в нахождении неожиданных связей между несовместимыми понятиями, — и, рассуждая в этом духе, он наклонялся на стуле вперед, подняв левую руку с отставленными большим и указательным пальцами — как будто сжимал в них забавные выводы, — с выражением веселого замешательства на круглом, гладко выбритом лице.
Но в его взгляде, направленном на мистера Верлока, не было следа ни веселости, ни замешательства. Он полулежал в глубоком кресле, широко расставив локти, закинув одну ноіу на массивное колено другой. Своим гладким розовым лицом напоминал неестественно крупного младенца, и становилось ясно, что он ни от кого не потерпит глупостей.
— Вы, кажется, понимаете по-французски? — спросил он.
Мистер Верлок хрипло ответил, что понимает. Подавшись всем своим грузным телом вперед, он стоял на ковре посреди комнаты, сжимая в одной руке шляпу и трость; другая рука безжизненно свисала. Он ненавязчиво пробормотал (бормотание почти не покинуло глубин его горла), что служил во французской артиллерии. Мгновенно, с презрительным своенравием мистер Владимир переменил язык и свободно, без малейшего акцента заговорил по-английски:
— Ах да! Разумеется. Припоминаю. Сколько вы получили за то, что раздобыли чертежи усовершенствованного затвора их новой полевой пушки?
— Пять лет строгого заключения в крепости, — ответил мистер Верлок. Ответ был неожиданным, но в нем не чувствовалось никакого волнения.
— Легко отделались, — прокомментировал мистер Владимир. — В любом случае, это должно стать вам хорошим уроком: впредь постарайтесь не попадаться. С чего это вам пришло в голову заниматься такими вещами, а?
С хрипотцой в голосе мистер Верлок доверительно заговорил о юности, о роковом влечении к недостойной…
— Ага! Cherchez la femme[30], — соблаговолил прервать его мистер Владимир — фамильярно, но без добродушия; напротив, в снисходительности его было нечто жесткое. — Давно вы работаете на посольство здесь? — спросил он.
— Еще со времен покойного барона Штотт-Вартенгейма, — ответил мистер Верлок приглушенным голосом, грустно выпятив губы в знак скорби о почившем дипломате. Первый секретарь внимательно наблюдал за этой физиогномической игрой.
— Так-так. С тех самых времен… Ну-ну. Вы хотите сказать что-нибудь в свое оправдание? — резко спросил он.
Не без удивления мистер Верлок ответил, что нет, ничего особенного он сказать не готов. Его вызвали письмом — и он торопливо сунул руку в боковой карман пальто, но под насмешливым, цинично наблюдательным взглядом мистера Владимира решил, что лучше письмо не вынимать.
Мистер Владимир презрительно фыркнул.
— Почему вы позволили себе утратить форму? Вы ведь даже чисто физически не подходите для вашей роли. Представитель голодающего пролетариата? Смешно! На все готовый социалист или анархист? Так кто же?
— Анархист, — помертвевшим голосом заявил мистер Верлок.
— Чушь! — не повышая тона, продолжил мистер Владимир. — Вы даже старого Вурмта перепугали. Да вы и идиота не обманете. Умом там никто не блещет, но вы — это все-таки слишком. Значит, вы начали сотрудничество с нами с того, что украли чертежи французской пушки. И попались. Это было, вероятно, очень неприятно для нашего правительства. Вы не кажетесь особенно ловким человеком.
Мистер Верлок начал хрипло отрицать свою вину.
— Как я имел уже случай заметить раньше, роковое влечение к недостойной…
Мистер Владимир поднял большую белую пухлую руку.
— Да-да. Несчастная привязанность юности. Она заграбастала денежки, а потом сдала вас полиции — так?
Скорбное изменение физиономии и облика мистера Верлока, мгновенно сжавшегося всем телом, подтвердило этот достойный сожаления факт. Рука мистера Владимира сжала лодыжку, покоившуюся на его колене. Носки у него были из темно-синего шелка.
— Сами понимаете, это было не слишком умно с вашей стороны. Наверное, вы излишне влюбчивы.
Мистер Верлок глухо и доверительно пробормотал, что давно уже не юнец.
— О, этот недостаток не излечивается с возрастом, — со зловещей фамильярностью заметил мистер Владимир. — Впрочем, нет, вы слишком для этого толсты. Будь вы влюбчивы, вы бы не позволили себе так выглядеть. Я вам скажу, что думаю: вы просто-напросто лентяй. Сколько времени вы тянете из нас деньги?
— Одиннадцать лет, — насупившись и секунду поколебавшись, ответил мистер Верлок. — Я выполнял поручения в Лондоне, еще когда его превосходительство барон Штотт-Вартенгейм был послом в Париже. Потом, следуя инструкциям его превосходительства, я поселился в Лондоне. Я англичанин.