Выбрать главу

Глава третья

— …Всякая идеализация жизни ее обедняет. Приукрашивая жизнь, мы лишаем ее сложности — разрушаем ее. Оставьте это моралистам, мой мальчик. История творится людьми, но не в головах у людей. Идеи, возникающие в их сознании, играют незначительную роль в ходе событий. История направляется и детерминируется орудиями труда и производством[43] — экономическими условиями. Капитализм породил социализм, а законы, придуманные капиталистами для защиты собственности, способствуют появлению анархизма. Никто не может сказать, какие формы социального устройства возникнут в будущем. К чему же тогда предаваться пророческим фантазиям? В лучшем случае они могут только поведать о внутреннем мире пророка — в них нет объективной ценности. Пусть этим занимаются моралисты, мой мальчик.

Михаэлис, апостол, досрочно выпущенный из тюрьмы, говорил монотонным голосом, задыхаясь, — его как будто душил слой жира на груди. Он вышел из высокогигиеничной тюрьмы круглым как бочка, с чудовищным животом и бледными, полупрозрачными пухлыми щеками, как будто на протяжении пятнадцати лет слуги возмущенного общества нарочно закармливали его жирной пищей в сырой и темной камере. И с тех пор ему так и не удалось сбросить вес — ни на унцию.

Говорили, что три сезона подряд одна очень богатая пожилая дама посылала его на лечение в Мариенбад[44], где однажды он чуть было не стал соперником монаршей особы по части привлечения общественного внимания; дабы воспрепятствовать этому, полиция велела ему в течение двенадцати часов покинуть город. Его судьба мученика дополнилась запретом на посещение целебных вод. Но теперь он смирился.

Сидя с перекинутым через спинку стула локтем, бессуставным на вид, как сгиб руки тряпичной куклы, он немного склонился над своими короткими, чудовищных размеров ляжками и сплюнул в камин.

— Да! У меня было время поразмыслить обо всем, — прибавил он без всякого пафоса. — Общество об этом позаботилось.

По другую сторону от камина в набитом конским волосом кресле, в котором обычно пользовалась правом сидеть мать миссис Верлок, мрачно хихикнул, слегка искривив черный беззубый рот, Карл Юндт. «Террорист», как он сам называл себя, был стар и лыс, с подбородка у него вяло свисала узкая снежно-белая козлиная бородка. В потухших глазах не умирало выражение затаенной злобы. Он с трудом поднялся, выбросив перед собой худую, ищущую опоры, обезображенную подагрой руку, — жест был похож на жест умирающего убийцы, собравшего все силы для последнего ножевого удара. Он оперся на толстую трость, дрожавшую под другой его рукою.

— Я всегда мечтал, — яростно прошамкал он, — о группе людей, полных абсолютной решимости отринуть все колебания касательно средств, достаточно сильных духом, чтобы прямо назвать себя разрушителями, не запятнанных безвольным пессимизмом, разъедающим мир. Безжалостность ко всему на свете, безжалостность к себе, смерть, призванную во благо и поставленную на службу человечеству, — вот что я хочу видеть.

вернуться

43

История направляется и детерминируется орудиями труда и производством… — Впервые подобная идея в отчетливом виде сформулирована К. Марксом и Ф. Энгельсом в «Манифесте Коммунистической партии» (1848).

вернуться

44

Мариенбад — знаменитый бальнеологический курорт в австрийской Богемии (ныне — Марианске-Лазне в Чехии).