Черты некоторых персонажей в моем повествовании, как законопослушных, так и преступающих закон, заимствованы из разных реальных источников; кое-какие из оных, возможно, будут угаданы читателем — источники эти не относятся к числу труднодоступных. Но я не собираюсь сейчас защищать реальность своих персонажей, как не собираюсь отстаивать свое общее представление об эмоциональных реакциях преступника и полицейского; рискну заявить здесь только, что сказанное мною по меньшей мере заслуживает обсуждения.
Двенадцать лет прошло со времени публикации книги, и моя позиция не изменилась. Я не жалею о том, что написал ее. Недавно обстоятельства, не имеющие никакого отношения к тому, о чем идет речь в этом предисловии, вынудили меня лишить эту повесть тех литературных одеяний негодующего презрения[12], в которые мне стоило таких усилий пристойно облачить ее. Я был вынужден взглянуть, так сказать, на ее кости, и, признаться, обнажившийся скелет оказался ужасен. И все же я настаиваю на том, что, рассказав историю Уинни Верлок вплоть до анархической развязки, проникнутой беспредельным одиночеством, безумием и отчаянием, и рассказав ее так, как это изложено здесь, я не имел праздного намерения оскорбить чьи-либо чувства.
ТАЙНЫЙ АГЕНТ[13]
Г. Дж. Уэллсу[14],
летописцу любви мистера Льюишема, биографу Киппса, историку грядущих веков, эта простая история из жизни девятнадцатого столетия с нежными чувствами посвящается
Глава первая
Выходя по утрам, мистер Верлок[15] оставлял свою лавку, как считалось, под присмотром шурина. Поскольку покупателей в любое время было очень немного, а ближе к вечеру, по сути, они и вовсе не заглядывали, это можно было себе позволить. Мистера, Верлока мало интересовало дело, которым, на сторонний взгляд, он занимался. А кроме того, за шурином приглядывала жена мистера Верлока.
Лавка была невелика, как и дом, — один из тех закопченных кирпичных домов, которых оставалось так много в Лондоне, до того как он вступил в эру перестройки. Лавка представляла собой подобие ящика с витриной из стекла в мелком переплете. Днем дверь закрывали; по вечерам она была подозрительно, пусть и чуточку, приотворена.
В витрине располагались фотографии танцовщиц, более или менее раздетых; невзрачные, завернутые в упаковочную бумагу коробочки — в таких обычно продают патентованные лекарства; мятые, запечатанные конверты из желтой бумаги, на которых жирно были выведены черные цифры — «два» и «шесть»; несколько номеров старинного французского комикса — они висели в ряд на веревке, словно для просушки; стояли грязноватая чаша из голубого фарфора, ларчик черного дерева, бутылки с несмываемыми чернилами; лежали печати из резины, с полдюжины книг с названиями, намекавшими на нечто непристойное, пара-тройка экземпляров несвежих, малоизвестных, скверно напечатанных газет со звучными названиями — такими как «Факел»[16] или «Гонг»[17]. Два газовых рожка за стеклом витрины горели всегда вполсилы — то ли в целях экономии, то ли в интересах покупателей.
Покупателями этими были либо очень молодые люди, которые, перед тем как собраться с духом и проскользнуть в дверь, долго крутились перед витриной, либо люди более зрелые, но, как правило, на вид не слишком состоятельные. У некоторых из последних воротники пальто были подняты до самых усов, а нижняя часть брюк, поношенных и весьма непрезентабельных, покрыта следами грязи. Да и ноги, видневшиеся из-под этой драпировки, обыкновенно не производили впечатления. Засунув руки в карманы пальто, эти субъекты заныривали в дверь боком, вперед плечом, как будто боясь потревожить колокольчик.
Колокольчик, висевший на конце изогнутой стальной ленты, обойти было непросто. Он был безнадежно надтреснут; но по вечерам, стоило его чуть-чуть задеть, с бесстыдной настырностью принимался звякать за спиной посетителя.
Колокольчик время от времени звякал; по этому сигналу мистер Верлок поспешно появлялся из-за пыльной стеклянной двери — она находилась за прилавком из крашеной сосны и вела в гостиную. Взгляд мистера Верлока был от природы тяжел; возникало впечатление, что дни напролет мистер Верлок валяется одетым на неубранной кровати. Иной посчитал бы, может быть, что выглядеть подобным образом невыгодно с коммерческой точки зрения: розничному торговцу важно быть деловитым и приветливым. Но мистер Верлок знал свое дело и не испытывал никаких тревог эстетического характера по поводу своей внешности. С твердым, невозмутимо-бесстыдным взглядом, ясно говорившим, что запугать его ничем невозможно, он спокойно продавал товары, которые самым очевидным и возмутительным образом не стоили тех денег, которые за них платились: несомненно пустые картонные коробочки, к примеру, или уже упоминавшиеся тщательно запечатанные, мятые желтые конверты, или замызганные книги с многообещающими заголовками на бумажных обложках. Случалось, что какая-нибудь выцветшая картинка с пожелтевшей танцовщицей уходила любителю за такую цену, что можно было подумать, будто девица жива и молода.
12
13
Роман «Тайный агент: Простая история» стал следующим романом Дж. Конрада после романа «Ностромо» (1904). Поначалу Конрад задумал рассказ под названием «Верлок», но затем замысел развернулся в роман (см.: Baines 1960: 327). Конрад начал писать «Тайного агента» на юге Франции (Монпелье, отель «Риш»), где с женой, ждавшей второго ребенка (Джон Александр Конрад родился 2 августа 1906 г.), провел два месяца — с февраля по начало апреля 1906 года. Работа продолжилась в Лондоне (в июле — августе 1906 г. супруги имели возможность жить в доме Дж. Голсуорси в Кенсингтоне), а также вновь в Монпелье (с января 1907 г.) и затем в Шампеле (с середины мая), где была закончена в июне 1907 года. Фон второй поездки во Францию — болезнь девятилетнего Бориса, сына Конрада, а также определенная ревность писателя к своим детям, которая, возможно, как пишет один из биографов, предопределила судьбу Стиви в романе (см.: Meyers 1991: 237).
Первая английская публикация:
Роман не пользовался успехом у читателей англоязычных стран. За пять лет в Великобритании было продано 3 тыс. экземпляров, в США за семь лет разошлись 2,5 тыс. экземпляров. В письме Дж. Голсуорси от 6 января 1908 года Конрад признал «Тайного агента» «почетной неудачей» («honourable failure»).
В 1920 году Конрад переделал роман в пьесу. Она была впервые поставлена 2 ноября 1922 года на сцене Посольского театра (Ambassadors Theatre) продюсером Дж. Гарри Бенримо; роли сыграли: Мириам Льюис (миссис Верлок), Г. Сент-Барб Уэст (мистер Верлок), Расселл Торндайк (Оссипон). Пьеса успеха не имела ни у зрителей, ни у критиков, и 11 ноября была снята с репертуара (см.: Baines 1960: 427–428).
Существует пять зарубежных экранизаций романа. Среди них — ленты А. Хичкока («Саботаж» (Sabotage), 1936; в ролях: Силвия Сидни — миссис Силвия Верлок, Оскар Гомолка — мистер Верлок; К. Хэмптона («Тайный агент» (The Secret Agent), 1996; в ролях: Боб Хоскинс — Верлок, Патрисия Аркетт — Уинни, Кристиан Бейл — Стиви, Жерар Депардьё — Оссипон). Из телеверсий следует назвать французскую (1981; Уинни — Марина Влади,) и английскую (1992; Верлок — Дейвид Суше).
На сюжет романа написаны две оперы (2006, 2011).
Настоящий перевод печатается впервые. Он осуществлен по стереотипному изданию романа: Conrad 1984. При работе над примечаниями использовались издания: Baines 1960; Meyers 1991; Schwarz 1980 и др.
14
15
16