— Это все из-за того, что мама от нас ушла.
Мистер Верлок не сказал ни «Черт побери!», ни «Да провались твой Стиви!» — но миссис Верлок, не посвященная в его тайные мысли, не смогла оценить его великодушие и выдержку.
— Но работает он не хуже, чем раньше, — продолжила она. — Такой услужливый! Просто не знает, что бы еще для нас сделать.
Мистер Верлок сонно и равнодушно взглянул на Стиви: тот сидел справа, худощавый, с бледным лицом, приоткрыв розовый рот. Мистер Верлок не ставил своей задачей критическую оценку, нет, он взглянул просто так — и если его посетила на мгновенье мысль о том, что брат его жены выглядит на редкость бесполезным, то мысль эта была вялая, мимолетная, лишенная той силы и прочности, которая порой позволяет мыслям двигать миром. Он откинулся на стуле, снял шляпу и хотел было деть ее куда-нибудь, но шляпа была тут же выхвачена из его руки сорвавшимся с места Стиви и почтительно унесена на кухню. И опять мистер Верлок удивился.
— Ты можешь сделать все что угодно с этим мальчиком, Адольф, — промолвила миссис Верлок, демонстрируя высшую степень непоколебимого спокойствия. — Он за тебя в огонь пойдет. Он…
Она оборвала себя на полуслове и прислушалась.
С кухни, где миссис Нил скребла пол, понеслись жалобные стоны — их вызвало появление Стиви. Миссис Нил уже успела подметить, что во имя блага ее отпрысков паренек всегда готов расстаться с очередным шиллингом из тех, что время от времени выдавала ему сестра Уинни. Стоящая на четвереньках посреди луж, мокрая и перепачканная сажей, как некое одомашненное земноводное, живущее поочередно то в мусорных ведрах, то в грязной воде, она завела свое обычное вступление: «Вам-то хорошо, вы-то ничего не делаете, как полагается джентльмену». Далее последовала извечная жалоба бедноты — лживая, патетичная, попрошайническая, плачевно подтверждаемая ужасным запахом дешевого рома и мыльной пены. Она яростно скребла пол, шмыгала носом и говорила, говорила… Ею двигало искреннее чувство, и слезы, обильно текшие из мутных глаз по обеим сторонам тощего красного носа, были неподдельны: ей действительно нужно было чем-нибудь взбодрить себя с утра пораньше.
В гостиной миссис Верлок со знающим видом заметила:
— Опять миссис Нил завела эти душераздирающие разговоры про своих маленьких детей. Но не могут же они все быть такими маленькими, как она описывает. Кто-то уже должен был вырасти и мог бы попробовать что-нибудь для себя сделать. Только зря Стиви волнует.
Эти слова получили подтверждение: на кухонный стол обрушился кулак. Стиви, сострадание которого уже двинулось проторенной тропою, рассердился, не обнаружив у себя в кармане шиллинга. Кто-то должен был ответить за то, что он не мог тут же, сразу облегчить страдания «малюток» миссис Нил. Миссис Верлок встала и отправилась на кухню, чтобы «прекратить эти глупости». Она прекратила их мягко, но решительно. Она хорошо знала, что, получив деньги, миссис Нил немедля отправится за подкрепляющей выпивкой в дрянной и дурно пахнущий кабачок за углом — неизбежную остановку на via dolorosa[86] ее жизни. Комментарии миссис Верлок касательно этой практики отличались глубиной, неожиданной для человека, склонного ограничиваться внешними сторонами действительности.