Они спрыгнули с капота и забрались в салон. Десс открыла заднюю дверцу. Взгляд у нее было рассеянный. Когда она производила мысленные расчеты, она почти не разговаривала, и Рекс с Мелиссой хранили почтительное молчание.
Мелисса везла их домой по окраинным улицам. Чутье помогало ей избегать встреч с полицейскими машинами. В воскресную полночь в Биксби все большей частью спали, поэтому определить полицейских на вкус особого труда не составляло. И все же время от времени Мелисса улавливала обрывки чьих-то мыслей, чью-то бессонную тревогу или ночной спор, кусочек сна — хорошего или страшного:
«Я ни за что не смогу оплатить этот счет…»
«Откуда мне было знать, что у нее аллергия на арахис?»
«Даже не верится, что завтра опять понедельник…»
«Мы должны заполучить Джессику Дэй».
Мелисса вздрогнула и судорожно сжала руль. Последний обрывок мысли она ощутила особенно ярко и сильно. Она попыталась определить источник мысли, попробовала выделить ее из фона тревог, ночных страхов и сумятицы глупых сновидений. Но мысль исчезла, растворилась в хаосе умственного шума Биксби так же быстро, как возникла, — камешком, упавшим в бушующий океан.
Мелисса сделала глубокий вдох. Часы показывали семнадцать минут первого. Мысль принадлежала человеку.
— Что это было? — спросил Рекс.
— Ты о чем?
— Ты что-то почувствовала. Несколько секунд назад. Ты чуть руль с мясом не вырвала.
Мелисса глянула на Рекса, прикусила губу. Потом она пожала плечами и, отвернувшись, уставилась на дорогу.
— Ничего такого, Рекс. Наверное, просто какому-то малышу страшный сон приснился.
