Выбрать главу

Истина № 12: Из «Острова сокровищ» можно вынести только одно: тайник с сокровищами всегда отмечается крестом (ха-ха-ха).

Как будто все. Многовато истин для одного дня. Возможно, она написала кое-что лишнее. Каталина потянулась, зевая во весь рот. Она никогда не чувствовала себя такой вымотанной. Каталина искренне так считала, ну, может, капельку преувеличивала. Сложив бумаги и закрыв ручку колпачком, она встала и направилась к двери, твердо решив проспать не меньше десяти часов подряд, даже если завтра наступит конец света.

39

Париж, 1794 год

А! Давай, давай, давай, На фонари аристократов. А! Давай, давай, давай, Их перевешать всех пора![26]

Все еще звучала мелодия разудалой революционной песенки, первой, сложенной народом, восставшим с оружием в руках против тирании. Ее слова менялись с течением времени, сделавшись более кровожадными, когда новое правительство Франции, весьма далекое от идеалов начального периода революции, стало проводить политику репрессий более жесткую, чем свергнутая монархия. Нож гильотины поднимался и опускался без устали, а для приговора хватало столь ничтожных доказательств вины преступников, что страх оказаться на плахе следующим испытывал практически каждый человек. Сословная принадлежность уже не играла роли. На эшафот всходили не только аристократы или священники: от лозунга «На фонари аристократов» республика перешла к всеобъемлющему террору. И самым ярым идеологом террора, можно сказать, его олицетворением, являлся один человек — Максимилиан Робеспьер.

Дошла очередь и до вождя революционеров-радикалов, пользовавшихся возраставшей популярностью у народа, — журналиста Жака Рене Эбера. Обвинения против него не выдерживали критики, суд превратился в фарс. Не вызывало сомнений, Эбер был скверным человеком. Но даже дурные по сути своей люди имеют право на независимый и объективный суд. Робеспьер опасался влияния Эбера и предпочел убрать его с дороги. Так было намного проще, чем постоянно следить за ним и маневрировать под огнем его критики и политических нападок. Эбер обозвал оппонента «умеренным», и такой одержимый революционер, как Робеспьер, воспринял его слова как тяжелейшее из оскорблений. Нет, расправа над Эбером диктовалась необходимостью…

Так думал Робеспьер, Неподкупный, как прозвал его народ. Впрочем, заслуженно: он являлся безжалостным, тщеславным, мелочным, но неподкупным. По революционному календарю начинался жерминаль, первый месяц весны, но, омрачая радостное пробуждение природы, неустанно катились в корзину отрубленные головы. Казнь Эбера не прошла незамеченной просто потому, что он был заметной фигурой. И только.

Робеспьера теперь занимали совсем другие проблемы, намного серьезнее. Он хорошо знал: наихудшими врагами являются вовсе не существа из плоти и крови, мужчины или женщины, получившие в руки оружие. Наихудшие враги отягощены грузом идей или способствуют их распространению. Сами идеи, теории тоже представляют серьезную угрозу. Не важно, несут они истину или заблуждение. Важно, сколько человек они могут увлечь, заставить поверить. Невежественная толпа не разбирает, где правда, а где ложь, для нее важно совсем иное: сила и проникновенность идеи, способной превратиться в новую веру, убежденность и страстный пыл ее проповедника и атавистическая привычка поклоняться божеству. Атеист Робеспьер не признавал ни Бога, ни черта, верил только в себя, но боялся христианства больше, чем любого живого врага. Веру нельзя убить, истинно верующий невосприимчив к подкупу или угрозам, включая угрозу смерти. Вера служит источником непобедимой силы, хотя и туманит рассудок. Всякого, кто верил в иные миры, Робеспьер считал фанатиком и наивным мечтателем, слепцом, одним словом. Но слепцом опасным.

Именно поэтому он изучал дело чрезвычайной важности, лежавшее на столе в его кабинете. Он читал отчет своего лучшего и доверенного агента, Туссена Конруа. Выходец со дна общества, он был карманным вором и мошенником до того, как нашел свое истинное призвание: шпионаж, притворство и доносительство. До поступления на службу к Робеспьеру Конруа отбывал наказание на каторге в Тулоне, приговоренный к принудительным работам на верфи. Он щеголял в грязной красной рубахе и желтых полосатых панталонах и строил корабли на благо отечества.

— Это что — все? Все, что у тебя есть? — закричал Робеспьер, дочитав отчет шпиона и наливаясь гневом.

вернуться

26

Одна из самых знаменитых песен времен Великой французской революции. Возникла летом 1790 года в дни подготовки к празднику Федерации в честь годовщины взятия Бастилии. До появления «Марсельезы» являлась неофициальном гимном революции. Существует в нескольких вариантах.