Одним субботним днём, невзирая на запреты Валентины, не появляться по адресу квартиры, в которой они проводили время, Настя решила найти её сама. Нетерпимо хотелось рассказать, что больше не выдерживает. Безумно любит, и жить без неё не видит смысла. На улице почки распускались на деревьях, люди снимали тяжелые одежды, улыбались друг другу. Весна - пора любви и признаний. Молодая девушка шла по улице, в уме повторяя слова своего страстного монолога.
Дверь открыл высокий, незнакомый мужчина, в темно-синем спортивном костюме. С закатанными рукавами и растянутыми коленками. Всё, о чем желала она сказать, улетучилось мгновенно. Внимание отвлекали волосатые, жилистые руки. Получив невнятный ответ, кто нужен, незнакомец пожал плечами, механически улыбнулся и зашел в квартиру.
Валентина вышла, злобно сверкая глазами. Двумя этажами ниже, на лестничной площадке, женщина внятно и настойчиво попросила уйти, навсегда забыв этот адрес. Настя слушала, не веря своим ушам. Женщина рассказала, что заметила её в школе, что она ей понравилась. Она любила молоденьких девочек. Разумеется, муж об этой слабости ничего не знает, но последнее время стал подозрительным. Что разница в десять лет и её временные отсутствия порождали мысли о любовнике. Что у них с мужем, полковником милиции, рос одиннадцатилетний сын. Место для молодой, глупой девчонки, в её жизни не было.
Настя упала на колени, обхватив женщину за ноги. Заикаясь, выдавливала из себя фразы, пытаясь говорить осмысленно. Валентина бездушно одёрнула, обрывая нелепые причитания, рывком подняла на ноги и, размахнувшись, больно ударила по лицу. По налившейся кровью, пунцовой щеке девушки скатилась крупная слеза. Это была точка. Конец всему. Разум понимал, а сердце не верило. Поднимающаяся по ступенькам, расплывающаяся спина Валентины, навсегда осталась в памяти Насти.
На улице, девушка дала волю чувствам. Рыдала до забытья в парке, не замечая прохожих. Больше никакого смысла в этом бесцветном существовании не было. Да и зачем нужна жизнь, без Валентины? Без долгожданных встреч и забытья в бесконечности...
Решение было принято твердо и окончательно. Мать была на смене, и вернется только через несколько часов. Вытерев слезы и перешагнув через себя, Настя встала со скамьи, уверенно зашагав домой. В незнакомом для себя состоянии она шла, опустив взор, наблюдая за бесконечно тянущейся тротуарной плиткой в форме пчелиных сот. В голове раскачивался сверкающий тесак, в форме маятника, опускающийся каждый раз все ниже. Приближающийся к ней, парализовано лежащей на холодном, белом кафеле. Её белая пачка сливалась с кафелем, а лезвие наблюдало, злобно улыбаясь.
Разумеется, дома никакого рубящее-колющего оружия не было. Но имелся набор кухонных ножей, бережно спрятанных в деревянную стойку. Выбрав самый большой из них, девушка зашла к себе в комнату. Раздевшись догола, она легла. На кухне играло радио. Пел Брайан Адамс. Настя встала и открыла дверь комнаты, чтобы слышать музыку.
Лезвие ножа, скользнуло по коже, неглубоко царапнуло. После смерти отца, ножи затачивались лишь на праздники. Прикусив нижнюю губу, девушка сжала рукоятку до боли в пальцах и повторила попытку. Струйка теплой крови побежала вниз по руке. В области левого трицепса протянулась алая, улыбающаяся рана. Боли не было. Немного щипало. Лезвие вошло в плоть еще два раза. Раны были похожи на кровоточащие жабры. Сердце участило свой темп, под действием выброшенного от волнения адреналина. Переложив измазанный кровью нож в левую руку, девушка повторила процедуру. Раны на правой руке получились неаккуратно, по диагонали. Теперь боль чувствовалась. Она приносила наслаждение, обволакивала пульсирующий разум, притупляя душевную боль. Кровь жирными пятнами ползла по рукам, расплываясь на простыни. Настя закрыла глаза и упала на спину, продолжая сжимать деревянную рукоять. От боли и волнения, девушка получила оргазм. Передёрнувшись всем телом, она несколько раз полоснула лезвием по венам. Браян Адамс отошел на задний план, стал плавно затихать, будто проваливаться в туннель. В кроличью нору. Настя улыбнулась. Не губами - в сознании. Перед глазами поплыли радужные пятна, переливаясь всевозможными оттенками. Ни о чём больше не думалось.
Покончить с собой не получилось. Мать пришла домой раньше обычного времени. Женщину весь день не покидало дурное предчувствие. Голова болела. Картина, представшая перед глазами, превзошла все, даже самые плохие ожидания. Дочь лежала обнаженная, в кровавой постели. Скорая помощь приехала на удивление быстро. Худой, высокий врач, с длинными, собранными в хвост волосами, взглянул на покрытое, проступающими красными пятнами, одеялом тело. Крови было столько, будто зарезали свинью. Осмотрев перетянутые раны, он сделал укол и отправил санитара за носилками.