- Я приду. Обещаю... - прошептала она, но Артур, конечно, ее слышать не мог. Холодная слеза медленно, без энтузиазма, поползла по веснушчатой щеке. Она обязательно придет в среду, чтобы снова увидеть его. Ведь он пытался разговаривать с ней, а не говорить, выбирая правильные слова.
Солнце потяжелело, налилось, словно спелое яблоко и поползло к горизонту. Стелла посмотрела на дарующее жизнь небесное тело. В голове мелькнула абсурдная мысль. Что будет, если невероятных размеров злой гигант сорвет с небосвода переспевшее Солнце и проглотит? В голове сама собой стала придумываться новая история - о злом гиганте, съевшем Солнце. Но брат Хайта - Артур - убив злодея, освободив светило, спасет человечество от гибели.
В тот вечер, когда она впервые увидела Артура, случилась еще одна удивительная вещь. Ей приснился странный сон. Одна из кукол, которую она назвала Симоной, разбудила ее и рассказала невероятную историю.
Симона шептала на ухо, рассказывая печальную историю, а Стелла безмолвно слушала. Слез не было, но очень хотелось плакать. Стелла в прошлой жизни была той самой погибшей женой Артура. Они очень любили друг друга. Но однажды они поругались. Это было в первый и в последний раз. Артур накричал на жену и ушел, а она умерла от тоски. С тех пор, он не находит себе место, обвиняя себя в ее смерти. Ходит по миру в надежде отыскать свою любовь. Быть с ней вместе. На этот раз, навсегда.
Проснулась Стелла намного раньше обычного, с лучами рождающегося солнца, зажимая безмолвную, не моргающую Симону. Она никогда не брала в кровать куклы, но после случившегося, часто разговаривала с Симоной по ночам.
На встречу девочка, опоздала. Ее задержала в школе учительница по рисованию. Анну Валентиновну, очень беспокоили рисунки в последнее время. Бесспорно, у нее получалось очень хорошо, но с бумаги смотрели одни дьяволы и антихристы. Учительницу волновало, не попала ли девочка в какую-то секту. Стелла виновно смотрела, не находя сил ответить преподавателю. А в голове, предательски звучала песня Мерелина Менсона "Антихрист Суперзвезда".
Артур сидел на лавочке, погрузившись всем вниманием в книгу. Ее сердце забилось очень быстро. То ли от радости, то ли от волнения. Быть может, она действительно была в прошлой жизни его женой? Или ей просто хотелось этого? Артур захлопнул книгу и спрятал во внутренний карман пиджака.
- Очень интересная книга. Думаю, тебе понравится. "Кэрри" Стивена Кинга. - Он взглянул на нее немного прищурившись. Совсем серьезно, без намека на шутку, добавил: - Если кто-то находит какое-то отрицательное послание в твоих рисунках, то в нем говорит скорее зависть, чем беспокойство.
Стелла широко и с удовольствием улыбнулась. Плюхнувшись на скамью, нежно обняла папку с рисунками и поджала ноги. Ей стало легко и тепло. Он действительно понимал ее. Кем бы он ни был, этот незнакомец. Ей хотелось сейчас находиться именно тут, рядом и слышать его голос.
- Меня зовут Стелла, - произнесла она, не видя реакции собеседника. На алее два красивых голубя копошились в мусорной урне, ловко вылавливая недоеденный попкорн из красной упаковки, - странное имя. По-гречески означает - звезда.
- Я подозревал. - Его ответ, казался бессмысленным, но она знала, что это не так. В нем была какая-то невидимая сила, которая давала уверенность, спокойствие и теплоту. - Можно посмотреть твои рисунки?
В рисунках Стеллы, действительно было что-то странное. Большинство из них было нарисовано простым карандашом. Лишь несколько имели цвета, различные от черного и белого. В основном, это были жуткие, анорексичные люди, похожие на механических кукол. Она могла бы стать достойной ученицей Гигера. С одного рисунка смотрело полупрозрачное, безумное лицо, с открытыми, зубастыми ртами вместо глаз. С другого - извивающийся в конвульсиях человек, покрытый кричащими лицами, охваченный пламенем, над которым кружились скелеты птиц. На последнем, был изображен человеческий зародыш в стеклянной банке, с воткнутой в рот, недокуренной сигаретой, зажавший в руках бутылку.
Парни похожие на девушек. Девушки, выглядевшие словно бездушные куклы. Уродливые люди, покрытые немыслимой проказой. Была ли это больная фантазия четырнадцатилетней девочки или она видела сущность окружающих людей? Их обреченные, разлагающиеся миры?