Блуждая в зарослях, он вышел к обрыву. У самой кромки было натоптано место, спрятанное от взоров, направленных со стороны пляжа. Мысль о том, что это было чье-то чужое место, не появилась. Промелькнула совсем иная - очень хорошее и удобное место. Пляж просматривался, словно на ладони. Людей, правда, пока было не много.
Молодая семья с маленьким ребенком, пожилая пара да несколько одиноких людей преклонного возраста. Ребенок неуклюже копался в песке зеленой лопаткой, не обращая внимания на забывших о нем родителях. Пожилая же пара молча смотрела на водную гладь. Ничего особенного - обычные люди, только без одежды. Когда интерес к происходящему стал выветриваться и вспомнились коржи со сметаной, произошло нечто неожиданное.
Никаких звуков вокруг, лишь отчаянные крики вечно голодных чаек. В какой-то момент Валику послышался шорох за спиной, но обернуться он не успел. Чья-то большая и сильная рука схватила его за шею, придавив тело к земле. Воздух больно вылетел, словно из лопнувшей, груди. Левый глаз замер в сантиметре от покрытой колючками ветке. Черная, блестящая на солнце букашка торопливо ползла вверх, видимо, беспокоясь о не хватающем на все букашечьи дела, быстротечном времени. До заката ей обязательно нужно побывать во многих, очень важных местах.
Мальчик попытался вывернуться, освободиться, но чужие пальцы на его тоненькой шее сжались еще сильнее. Чей-то грубый, скрипящий старым железом голос произнес:
- Веди себя тише. Иначе, я сломаю тебе шею.
Валик почувствовал, что железный голос не шутит и сжался комком пульсирующих нервов. Что от него хотят? Его, скорее всего, убьют тут, в зарослях, а тело зароют далеко от людских взглядов. Зачем понадобилось ему приходить сюда? Нужно было спокойно сходить в магазин за продуктами, а после этого беззаботно жевать торт Наполеон, запивая холодным, вишневым компотом.
Большая рука не отпускала. Шея болела и отекала. Вторая рука незнакомца, мозолистая и шершавая, медленно и бережно спустила вниз шорты. Стянув за ними трусики, больно похлопала по попе. Глаза у мальчика округлились от боли, неожиданности и подступившего страха. Тело мелко задрожало, не понимая, чего ожидать дальше. Что-то огромное, твердое и слизистое уперлось сзади и толкнуло. Мальчик от неожиданности открыл рот, но не произнёс ни звука. Напирающая сзади штука надавила сильнее. Раздвинув ягодицы, попыталась проникнуть внутрь. Твердая, словно скала, бесконечная, будто экзамен по алгебре. Штука надавила сильнее, раздвигая всё на своём пути. Будто разорвав пополам, она вошла в него. Слезы потекли из глаз - Валик беззвучно плакал. Одна из дерущихся чаек отделилась от общей массы и, взмахнув крыльями, грациозно подлетела. Взгляд наглой птицы показался пустым, словно мертвая пропасть. Незнакомец вводил в него свою твёрдую штуку, каждый раз всё глубже проникая. Птица смотрела, не отрываясь на происходящее. Холодный взгляд её не моргающих глаз, проникал в душу. Как та твёрдая штука.
Сзади все горело нетерпимой болью. Незнакомец пыхтел и стонал, трогая свободной рукой во всех местах. Потягивая маленький, не сформировавшийся член и мошонку спрятавшихся куда-то яичек. Валик терпел и молча плакал. Как он теперь будет общаться с ребятами? А если кто-то узнает и расскажет остальным? Все будут смеяться и тыкать пальцем. Птица недовольно мотнула головой, щёлкнула клювом и, расправив крылья, улетела.
Воспоминания равномерно теряли свой цвет, покидая больной, умирающий мозг. Теперь он знал, что произошло тогда, в детстве. Извращенец, подловивший подглядывавшего за нудистами подростка, убил его. Задействовал в голове сложный механизм самоуничтожения. Обронил в плодородное поле сознания маленькие семена незнакомых мыслей. Те мысли же прорастали с новой силой и яростью после очередной, облагораживающей прополки. Словно неизбежный сорняк.
После случившегося в тот роковой день, Валентин так и не смог уснуть до утра. От боли в заднем проходе и неприятно шевелившихся, словно живые, мыслей. Боль со временем прошла, но мысли уходить не желали. Они дышали. Говорили. Жили. Заставляли возвращаться на это место снова и снова. Незнакомец всегда появлялся неожиданно. Он говорил мало, но вытворял всякие плохие вещи. Каждый раз вставлял свою штуку в него, заставлял класть в рот. Каждый раз в самом конце из его штуки вытекала горячая, липкая жидкость. Со странным вкусом макарон в школьной столовой. Незнакомец заставлял глотать её.