Валентин приоткрыл тот самый, уцелевший левый глаз и попытался сфокусировать зрение на часах. Циферблат расплывался, напоминая скорее Луну. Кукушка молчала - чего-то ждала, притаившись в сложном механизме. Может, умерла? Губы устало растянулись в нелепой улыбке от мелькнувшей глупой мысли.
Валик не был отличником. Золотую медаль в школе не получал, как и красный диплом в Академии. Но, был прилежным учеником. Всегда делал домашнее задание, редко появлялся на поправительной сессии. Большеводскую Юридическую Академию он закончил без труда, а нестандартные сексуальные взгляды очень помогли в жизни.
Первый заработок он получил в четырнадцать лет. За пятнадцать минут ему дали денег столько, сколько мать получала за месяц. Незнакомец отвел его в какую-то красиво обставленную квартиру, заставил снять одежду. Сделав пару снимков, дал денег и отпустил.
Со временем, он стал извлекать из этого пользу. Никто из знакомых не догадывался о второй жизни. Главное - быть внимательным и не подавать виду.
Артур, как звали незнакомца, находил состоятельных клиентов, жаждущих развлечься с молодым мальчиком. Валя был впечатлен количеством извращенцев, большинство из которых было влиятельными и уважаемыми людьми города.
В двадцать семь лет Валентин Андреевич Игнатов стал одним из самых молодых депутатов большеводского городского совета. Разумеется, в этом деле не обошлось без помощи узкого круга лиц.
Черные точки, умерщвляющие сознание и подпитывающие живые мысли, преследовали на протяжении всего этого времени. А удовлетворения в облепленной навозными мухами жизни не наступало. Любовные утехи ни с женщинами, ни с мужчинами удовольствия не приносили.
Эти мысли не уходили. Жили, словно мышиная семья под половицей, своей жизнью. Добросовестно плодились и грызли изнутри. Тянули снова и снова к тому роковому месту. Пищали, словно слепые создания и рычали сторожевыми псами.
Игнатов шумно выдавил сквозь воспаленные ноздри отравленный кислород. Ему почему-то вспомнился день, когда он впервые побывал в храме. В воспалённом бреду помнились все, даже самые мелкие подробности. Это было странное для него и необычное место с тяжелым, липким воздухом. Полумрак сводил с ума, а дрожащее пламя свечей помогало забыться.
Это было весной. Где-то в начале апреля. Он шел к своему автомобилю, возвращаясь с деловой встречи. Валентин очень любил гулять, но по роду службы, времени на это не оставалось. Порой, он просил шофера останавливаться на приличном расстоянии, находя тем самым возможность пройтись.
Его взгляд привлекла маленькая детская фигура. Воздух приятно ласкал кожу теплотой. Прохожие, осмелившись снять тяжелую одежду, сохраняли ритм дремлющего под солнцем города - суетливо шмыгая из норки в норку.
Ребенок нес цветы - огромные, не успевшие распуститься лилии. Зелено-белый их цвет странно гармонировал со светло-коричневым свитером. Шерстяной орнамент надрывисто подпрыгивал при каждом шаге и гипнотизировал.
Игнатов спокойно шел за ребенком, задумавшись о плане весенней уборки города. Внутри было спокойно и тепло. Не хотелось садиться в машину и куда-то ехать. Ноги сами поднялись по ступенькам, а рука потянула за рукоять тяжелой двери храма. Свет погас.
Внутри все предметы освещались успокаивающим, но не дающим уснуть, желтовато-красным светом. Он раньше видел эту церковь из темного окна своего автомобиля, но как она выглядит изнутри - понятия не имел.
Первое, что Игнатов увидел - огромный рисунок на стене. На него глядела большеглазая испуганная женщина с красивым, серьёзным младенцем на руках. С левой стороны находилась импровизированная лавка с вереницей разных размеров икон, аккуратно выстроенных в три ряда. Ребенок с цветами подошёл к пожилой женщине в плотном, чёрном платке. Вместе, они утонули в полумраке храма.
Депутат растерялся, что случалось крайне редко. Вместо служебного автомобиля он оказался в незнакомом месте, пропахшем ладаном. Первым спонтанным и, как показалось, логичным решением было тоже купить свечей и пройти внутрь. Он взял именно три свечи, так как не знал, сколько положено в таких случаях. В горячих, влажных руках воск поддался, принимая форму ладони. Поблагодарив, отказался от сдачи и утонул за узорами в полумраке.
Лилии находились у подножия огромного распятия в белой пластмассовой вазе. Спаситель не обращал на них внимания. Смотрел куда-то в сторону, истекая кровью. В его глазах кричало страдание. Чувствовалась боль всего человечества и убогость каждого в отдельности. Игнатов подумал, что Иисуса тоже мучили живые мысли. Стало стыдно.