После уроков, Тоня вышла из здания школы, пытаясь застегнуть пальто, не выронить сумку с тетрадями, и удержать равновесие на льду, скупо покрытым песком. Температура заметно падала к вечеру, поэтому нужно было поспешить. Дома волнуется бабушка, наверняка, приготовив что-то вкусненькое к чаю. Чьи-то сильные и волосатые руки неожиданно схватили за шею. Потянули на себя, сбивая с ног. Тетради испуганными птицами разлетелись в стороны. Руки сжали больно, обволакивая неприятным мускусным запахом, затем ударили в живот. Воздуха не стало. После чего, бесцеремонно толкнули в открывшуюся пропасть. Багажник автомобиля захлопнулся, погружая всё во мрак. Странно - в кино, в таких случаях, есть щель, через которую проникает луч света, освещая испуганное лицо главного героя. Ничего такого в её случае не было.
Трясло и швыряло на ухабах, словно в блендере. Аккуратный маникюр, кровавого цвета был испорчен в попытках схватиться за что-то. Тщетно. На поворотах тело больно ударялось о стены багажника. В самом центре головы, где-то между полушариями мозга, словно после тёплого дождя, грибом разрасталась тупая боль. Давила изнутри на череп, угрожая разорвать на фрагменты.
Последний удар пришёлся на левую сторону. По руке током ударило, а в голове что-то треснуло. Ослепительный свет болезненно разорвал пустоту, выжигая начисто все мысли и страх. Знакомый уже мускусный запах, хищно вцепился, вытягивая обмякшее тело из багажника, словно мёртвого младенца из утробы остывающего материнского чрева. Бесцеремонно бросая на снег. Тысячи мелких ледяных кристаллов обожгли ладони и лицо. "Конечная! Передаём за проезд!" - промелькнуло в пульсирующем мозге. Маленькая тварь стояла перед лицом. Что-то кричала, но слов было не разобрать. Женский ботинок на толстой подошве театрально разогнался и врезался в лицо. Салехард разлетелся миллионами невидимых конфет со сладким привкусом крови. От удара, зубы перекусили язык, наполняя рот железом. Мир поплыл и закрутился детским хороводом неопрятных новогодних зайчиков. Ботинок продолжал бить по голове, плечам, рукам, рёбрам, ногам, животу. Вишнёвые пятна на белом снегу - это безумно красиво. Интересно, как бы назвали такой вид искусства, понимающие в прекрасном люди?
Силы уходили. Просачивались сквозь рябиновый снег в промерзлую , уставшую за весь год землю. Глупые, глупые мысли. Если земля впитывает силы, значит, они хранятся в ней? А если так, то она действительно, может отдать эти силы, как в древних сказках о богатырях, что читала бабушка в детстве? Бабушка... Бедная женщина, совсем извелась наверное, дожидаясь. И чай - наверняка остыл.
Дрянь схватила за подбородок. Сняла шапку, показывая коротко отрезанные волосы. Что-то говорила и плевала каждый раз в лицо. Затем, отвесила пощечину, словно ставя точку в пьесе. Конец первого акта, антракт.
Волосатые руки снова хищно вцепились в волосы и потянули со сцены. Просим зрителей не расходиться и занимать свои места. Второй акт начался сразу. Не давая времени опомниться, стащили пальто и бросили на заднее сиденье автомобиля. Бордовая кожа сидений больно ударила в разбитое лицо. "И пятен видно не будет" - заулыбался незнакомец в белых одеждах в расколовшейся голове. Померещилось, наверное.
Руки умело стянули штаны, затем толстые, зимние колготки и бельё. Твёрдый член, настырно, под стать своему хозяину, упёрся сзади, раздвигая половые губы. Не так Тоня представляла себе расставание с девственностью. Совсем не так.
Боли она не чувствовала. Возможно, потому что болело всё тело и потерявшее форму лицо. Второй акт, как показалось, длился намного короче. Никаких оваций и цветов. Пинок со сцены обратно в снег и угрозы - если распустит язык, то в следующий раз навсегда останется лежать в этом поле. "Скорее, до весны, когда семена прорастут" - всё тот же, незнакомый голос в белых одеждах. Занавес. Никаких оваций.
Сколько времени прошло, Антонина не могла понять. Шла по обледеневшей дороге куда-то вперёд. Направление выбрала наугад. Боль была везде, но остановиться - означало верную смерть. Грудная клетка давила, словно переломанная внутрь плеть, болезненно придавив трепыхающихся птиц-лёгкие. Через сломанный нос дышать было невозможно, поэтому во рту пересыхало от глотков холодного воздуха. Силы совсем уходили - ноги не слушались и с каждым разом становились всё тяжелее. Земля снова манила к себе. Девушка рухнула на снег. Скорее всего, это и есть конец. Бесславный, болезненный и до смешного глупый.