- Мою жену звали Ева. Мы любили друг друга с детства. Вместе ходили в детский сад и школу. Когда нам исполнилось по восемнадцать, мы поженились. Она, как и ты любила рисовать. Однажды, я вернулся поздно домой. В тот день был утвержден мой первый самостоятельный проект. Я выпил. Ева плакала, говорила, что недовольна моим поведением. Мы с ней никогда не ругались. Не знаю, что на меня нашло, но я накричал на нее и вышел на улицу. Демонстративно хлопнув дверью. Походив по кварталу, немного успокоился и решил вернуться, попросить прощения. Она лежала неподвижно возле кровати, а на щеке высыхала пена. Я подумал, что она отравилась лекарствами. Скорая приехала, но доктор констатировал смерть. До утра, я отвечал на вопросы следователя. Вскрытие тела причину смерти установить не смогло. Но выявило, что Ева была на втором месяце беременности. Она мечтала о дочери. Хотела назвать Симоной, в честь своей бабушки. Я обезумел от этой новости. Продолжать жить без нее и ребенка не видел смысла. Если она покончила с собой из-за меня, то я решил последовать за ней. Чтобы там, на небесах, мы были снова вместе. Навсегда. В тот же вечер, я выпил успокоительного и спрыгнул с крыши высокого здания. Я не нашел ее, потому что она умерла от эпилептического удара, а не покончила с собой. Все эти годы я бродил по земле в ее поисках. Я вглядывался в лица, наблюдал. Пытался говорить, но меня никто не слышал. Кроме тебя. - Его голос притих.
- Я знала. Чувствовала, - Стелла плакала. В ее голосе переплетались тоска и радость, - что ты придешь за мной. Нет ничего, что было бы важнее тебя на земле.
С этими словами она встала на парапет и осмотрелась. Солнце улыбнулось и коснулось раскаленной щекой горизонта. Взглянув на Артура в последний раз, она произнесла:
- Я люблю тебя.
В лицо ударил поток теплого, наполняющего легкие тяжестью, воздуха. Застекленные балконы калейдоскопом замелькали перед глазами, пьяня и кружа голову. В сознании предстал Дремучий Боб. Его пожелтевшие листья срывал ветер, превращая в обугливающиеся рисунки. Где-то звучала песня: "Антихрист Суперзвезда". Удар об асфальт она не почувствовала. Как и не услышала писк, проходившей мимо девушки. Она стояла возле своего тела, истекающего кровью. Артур взял ее за руку и они пошли вместе. Медленно, безмолвно удаляясь.
Солнце продолжало улыбаться и суетливо прятаться за горизонт. Его не интересовало происходящее. Для него это была очередная, человеческая, придуманная история.
2. Самый Настоящий Мир
Определенно, что-то случилось - он ведь обещал, обязательно позвонить. Сразу, по приезду. Но, уже третий день от него нет вестей. Телефон молчит, а мысли кричат. Пищат, словно подопытные крысы в клетке, ожидающие своей последней участи.
На душе было не по себе. Предчувствие чего-то неизбежного и тяжелого раздувалось внутри словно шар, придавливая органы, мешая дышать. Руки без видимой на то причины, неприятно потели и хотелось плакать. Сесть где-нибудь в уголке, уединиться, свернуться калачиком и зарыдать. Дать волю эмоциям и прогнать пищащие, болезненные мысли. Освободиться, опустеть. Пустить в себя спокойствие и превратиться в вечный, неизменный покой.
Деревья пролетали за стеклом, исчезая где-то позади, в прошлом. Сливались в единую, сплошную массу, напоминая Кате бесконечную шершавую стену, закутанную в коричнево-зеленые, старые обои. Пошарканные, покрытые шрамами воспоминаний.
В наушниках - легендарный Цой предупреждал о том, что следует следить за собой и быть всегда осторожным, смягчая металлическим голосом душевную боль. Унося далеко от реальности, куда-то в иной, придуманный мир. Порой, Кате казалось, что все наоборот - придуманный и есть тот мир, в котором мы существуем, а не тот, в котором мы живем и мечтаем. В котором, каждый из нас становится неотъемлемой, маленькой частью огромного, вечного организма. В который обязательно попадаем после физической смерти и больше никогда не почувствуем ни боли, ни разочарования. Там он сейчас и находится, в своем самом, что ни есть, настоящем мире, а песни его, как и все настоящее искусство, будут жить вечно. Волновать, успокаивать, дарить надежду. Забирать боль.
В автобусе было горячо и душно. О такой роскоши, как кондиционер, приходилось лишь мечтать. Раскаленный воздух обжигал кожу, проваливаясь в легкие, обволакивая тело плотным, словно шерстяным, одеялом. Запах морских сосен, просачивался в салон, вызывая болезненные воспоминания, отчаянно перегоравшие, словно лампочки новогодней гирлянды в воспаленном от крысиного писка, сознании. Ей болезненно захотелось (...снова увидеть сосны на морском берегу...) остановить время и вернуть его назад. Там, в остановившемся навсегда времени, ей не придется никогда плакать, бояться одиночества или искать, блуждая по незнакомым, темным коридорам нашей бездушной, грязной жизни. Там ей будет всегда тепло и уютно. Рядом обязательно будет рука, к которой можно прикоснуться, погладить или просто подержать. Уверенность.