Катя (само собой) вернулась в школу и закончила ее. История с Константином отрицательно повлияла на оценки в аттестате (выпускные экзамены ни волнения, ни торжественности не принесли). После школы девушка поступать в актерскую школу отказалась. Ее мечта, как и душа, была надломана. Идея казалась глупой. Отношения с Леной приняли иную форму. Единственный понимающий человек теперь не мог быть просто подругой. Лена, словно строительная пена, заполняла все образовавшееся пространство. Весь вакуум. Идеально. Умея остановиться, сделать (когда нужно) шаг в сторону. Просто понять.
Первое время это успокаивало, давало крупицу надежды на смысл в жизни. Катя ушла в себя и, кроме подруги, никого не воспринимала. Летом она нашла себе работу в "Доме Книги", в отделе для маленьких читателей. Лето пролетело быстро и тонизирующе, словно бодрящий, утренний душ. Хотелось увидеть продолжение. Жить.
Зародыш счастья абортировал. Нередко в жизни нашей плоды надежд не удерживаются утробой бытия. Мы смиряемся с потерей в искренней надежде на ждущее впереди настоящее счастье.
Строительной пены становилось все больше. Излишки приходилось срезать. Порой, это выходило не очень аккуратно. Начались скандалы. Ссоры. Лена оставляла все меньше свободного пространства, делала ненужные, колкие замечания. Так, к сожалению, часто бывает. Совсем маленький камешек (незначительная, казалось, в этом мире частица) срывается с самой вершины. Пытаясь по пути зацепиться, удержаться, но увлекает всё за собой, вниз. Вскоре, это превращается в лавину. Противостоять которой невозможно.
В начале осени, после долгого, эмоционального разговора, девушки пришли к логическому завершению в своих отношениях. После Нового Года Лена уехала заграницу - работать. С тех пор, Катя ее не видела. Подруга иногда звонит поздними, одинокими (подогретыми алкоголем) вечерами. Долго признаваясь в любви, затем снова пропадая на некоторое время.
Для Кати это приключение подействовало отрезвляюще. Весной она записалась на подготовительные курсы и снова наслаждалась жизнью. Сама. В Большеводскую Актерскую Школу девушка поступила с первого раза - уверенно и бескомпромиссно. Начался новый этап в жизни. Увлекательный и красочный.
"Большеводск" - огромное (родное) слово - много лет назад было вылито из бетона. Убрали лишь пятиконечную звезду и перекрасили в синий цвет. Потрескавшаяся реликвия пылилась на солнце, замерзала на морозе. Спала.
Лес исчез. Пролетающие за стеклом мопеды, автосалоны и огромные, заваленные набок бассейны заглушили сосновый аромат, заполняя салон городским перегаром. Люди озабочено переваливались с ноги на ногу. Суетились. Терялись в пестрой мозаике бетонного муравейника, внося свой посильный вклад в мировую урбанизацию.
Территория автовокзала имела форму почти правильного круга. Бабушки разных мастей, точь-в-точь футбольные болельщики, с утра занявшие свои места по периметру, обеспечивали отъезжающих всем необходимым. Бутылка минералки пришлась кстати. Правда, от огромных, разрезающих горло глотков потемнело в глазах. Придавило.
Спустившись переулком ниже, Катя стала дожидаться троллейбуса. На остановке кроме нее никого не было. Можно было не беспокоиться о случайном разрыве эфирного одиночества.
Новенький зеленый троллейбус сильно смахивающий на огромный аквариум остановился, скрипнув тормозами. Жующая тетка с морщинистым, философским взглядом повезла Катю дальше, не отрывая своего внимания от нагревающегося асфальта. Пустыня.
До улицы "Высоцкого" было ехать около получаса. Волнение нарастало. Руки дрожали. В горле пересохло - вода не помогала. Если его нет дома? Кто-то же должен быть... Ничего, она подождет. Но зачем? Чтобы услышать: "Уходи и не приходи больше"? А может, у него кто-то есть и он скрыл это? Какая же она дура! Надо было сразу об этом подумать! Нет. У Данилы никого не было... Эти глаза не могли обманывать. Исключено.
Троллейбус выехал на булыжник. Затрясло. Дрожь в руках стала незаметна. Тряслось все тело. Вибрировало. За все время он поцеловал ее всего один раз - утром последнего дня, когда уезжал. В щеку. Было прохладно. Воздух не успел отогреться. Катя сдержанно подставила щеку, натянув ситуацию до неловких движений. О чем теперь жалела. Злилась. Почему так неуклюже всё? Надломано.