Тот, кого искал Ричард, оказался в библиотеке.
— Селвик! — вскричал достопочтенный Майлс Доррингтон, отшвырнув в сторону газету, затем вскочил и довольно сильно похлопал друга по спине.
Неподобающее проявление эмоций явно смутило Доррингтона, и он сконфуженно опустился в кресло.
Однажды в приступе раздражения сестра Ричарда Генриетта назвала Майлса «виляющей хвостом овчаркой». Доррингтон с длинными светлыми волосами и добрыми карими глазами действительно очень напоминал собаку. Он был лучшим другом Селвика еще с первых дней в Итоне.
— Когда ты вернулся в Лондон? — поинтересовался Майлс.
Устало опустившись в потертое кожаное кресло, Ричард с наслаждением вытянул ноги.
— Вчера ночью. Выехал из Парижа в четверг, провел два дня в Аппингтон-Холле, а потом приехал в Лондон. Я прячусь, — мрачно ухмыльнулся Селвик.
Доррингтон испуганно оглянулся по сторонам.
— От кого? — чуть слышно прошипел он. — За тобой следят французы?
Селвик захохотал:
— Нет, ничего подобного. Не беспокойся, дружище. Я скрываюсь от своей матушки.
Доррингтон с облегчением вздохнул.
— Мог бы сразу сказать, — раздраженно проговорил он. — Представляешь, как я испугался?
— Прости, — извинился Ричард и улыбкой поблагодарил официанта, принесшего его любимый скотч. Боже, как здорово вернуться в клуб!
Майлс взял виски и откинулся на спинку кресла.
— Что маркиза придумала на этот раз? Очередная милая девушка?
— Хуже, — простонал Ричард, — Олмак!
— Неужели бриджи? — сочувственно поинтересовался Доррингтон.
— Представь себе.
Молодые люди, по последней моде одетые в обтягивающие брюки, молчали, раздавленные участью Ричарда. Но вот Майлс допил виски, поставил стакан на низенький столик у дивана и еще раз огляделся по сторонам.
— Как дела в Париже? — тихо спросил он.
Доррингтон был не только старейшим другом Ричарда, но и его связным в министерстве обороны. Когда со спасения аристократов Селвик переключился на сбор секретной информации, в качестве контактного лица министр обороны тут же предложил молодого Майлса Доррингтона. Лучшего кандидата трудно было подобрать. У молодых людей одинаковые интересы, общие друзья, так что никто не удивится, что они частенько шепчутся о чем-то в «Уайтс». В качестве предлога для частых визитов в Аппингтон-Холл Майлс пустил слух, что ухаживает за сестрой Ричарда. По мнению Селвика, Генриетта получала от процесса колоссальное удовольствие.
Оглядев библиотеку, Ричард заметил чей-то седой затылок. Так, это еще кто? Вопросительно изогнув бровь, Селвик посмотрел на друга.
— Это же старый Фэлконстоун. Абсолютно глухой и засыпает после первого же стакана, — пожал плечами Майлс.
— А его сын — один из нас. Да, все в порядке… А в Париже слишком много суеты.
Доррингтон нервно дернул себя за галстук.
— В каком смысле? — взволнованно спросил он.
— Ты что, хочешь себя задушить?
Майлс попытался поправить галстук, но после нескольких неловких манипуляций решил его снять.
— В Тюильри какая-то суматоха, гораздо больше, чем обычно, — продолжал Ричард. — Я уже послал подробный отчет министру вместе с информацией, любезно предоставленной нашим общим другом месье Деларошем из департамента полиции, — с улыбкой проговорил Селвик.
— Я знал, что у тебя получится. Украсть полный список французских шпионов в Лондоне из-под самого носа Делароша! Какая удача!
Селвик сидел слишком далеко, так что вместо его спины Майлс потрепал спинку стула.
— А как отношения с первым консулом?
— Лучше, чем когда-либо! — похвалился Ричард. — По его приказанию коллекцию египетских артефактов перевезли во дворец.
Вообще-то министерство обороны не особенно интересуется египетскими артефактами, но только не когда его лучшему агенту удается втереться в доверие Бонапарта под видом ученого-египтолога.
Когда Ричард превратился в Пурпурную Горечавку, способность к древним языкам, так изумлявшая преподавателей в Итоне, оказалась весьма кстати. Если сэр Перси прикидывался пустоголовым щеголем, то Селвик усыплял бдительность французов бесконечными лекциями по античной литературе. Когда французы спрашивали, что он делает в их стране, а англичане упрекали в заигрывании с врагом, Ричард невинно хлопал глазами и заявлял, что «ученый является гражданином мира». Дальше следовала длинная и непонятная фраза на греческом, и больше вопросов не возникало. Даже Гастон Деларош, заместитель министра полиции, поклявшийся уничтожить Пурпурную Горечавку, перестал интересоваться «профессором Селвиком», прослушав сложный отрывок из «Одиссеи» на языке оригинала.