— Точно. Предлагаю установить наблюдение за Гейлом и ждать, пока не появится Флетчер.
— Я видела запись камер наружного наблюдения. Если Флетчер работает на Гейла, почему он проник в здание тайком?
— Не знаю. Может быть, он не работает на Гейла. Может быть, Флетчер только собирается выйти на Гейла, а может, он вообще работает в одиночку. Я всего лишь хочу сказать, что мы должны учитывать все возможности.
— Согласна. Как вы думаете, комиссар пойдет на это?
— Ее придется убедить. А что новенького у вас?
Дарби рассказала ему о латентном отпечатке, найденном на лбу Джудит Чен, и о совпадающем отпечатке пальца, который они взяли с ручки ювелирной шкатулки Гейл.
Положив трубку, она вновь вернулась к ноутбуку. Файлы, созданные в редакторе «Microsoft Word», содержали лишь домашние задания да несколько сочинений по английской литературе.
В небольшой папке находились цифровые фотографии Чен со своей семьей и подружками. На нескольких снимках она была с собакой и белой кошкой с черным пятном вокруг глаза и на подбородке.
Дарби просматривала историю входов Чен в Интернет, когда ее вновь прервал звонок сотового телефона.
— Добрый день, доктор МакКормик.
Это был он, ее незнакомец, мужчина со странными глазами, Малколм Флетчер.
Глава 27
— А я и не надеялась услышать вас снова, — сказала Дарби, раздумывая о том, откуда Малколм Флетчер узнал ее номер.
— Я хочу поговорить с вами о мужчине, который убил Эмму Гейл.
— Вам что-то известно?
— Вполне возможно.
— И почему вы хотите поделиться со мной этими сведениями?
— Если вы не можете избавиться от семейного скелета в шкафу, можно, по крайней мере, заставить его танцевать.
— Еще одна цитата из Бернарда Шоу?
— Вы меня удивляете. Я уже начал думать, что ваше поколение вообще ничего не читает. Что вы знаете о Фемистокле?
— Он был политическим лидером Афин.
— Впечатляюще! — протянул Флетчер. — Фемистокл привел своих воинов к победе над персами, а потом те же люди, которых он спас, изгнали его.
— Я не могу уследить за ходом ваших рассуждений.
— В конце концов все сводится к вопросу о силе воли — насколько далеко вы готовы зайти и насколько сильно вам хочется увидеть свет в конце туннеля. Думаю, мне не стоит предупреждать вас, именно вас в первую очередь, о том, что чаще всего правда оказывается ужасно тяжелой ношей. Быть может, вы захотите для начала все хорошенько взвесить.
— Что вы предлагаете?
— Я предлагаю вам встретиться с мужчиной, который убил Эмму Гейл и Джудит Чен.
— Откуда вы знаете, что Гейл и Чен убил один и тот же человек?
— Джудит Чен убили выстрелом в затылок, как и Эмму Гейл, — по крайней мере, так пишут в газетах. Ведь эти два дела связаны между собой, не так ли, доктор МакКормик? Или, быть может, я могу называть вас Дарби? Я столько читал о вас, что мне кажется, будто я вас давно и хорошо знаю.
— А как должна называть вас я?
— Считайте меня своим тайным другом.
— Как насчет того, чтобы назвать мне свое имя?
— А как бы вы хотели обращаться ко мне?
— Имя Мефистофель вам подходит?
В трубке раздался негромкий смех.
— Вы боитесь, что я причиню вам вред? — поинтересовался Флетчер.
— Такая мысль приходила мне в голову.
— Но прошлой ночью я не сделал вам ничего плохого.
— Это было нелегко, учитывая, что вы стояли под дулом пистолета.
— Предлагаю вам встретиться наедине в психиатрической больнице Синклера в Данверсе. Я снова свяжусь с вами через два часа.
— А если я скажу «нет»?
— Тогда я желаю вам удачи в поисках человека, который убил Джудит Чен и других женщин. Я нисколько не сомневаюсь в ваших способностях. Вы намного упорнее и уж, во всяком случае, умнее детектива Брайсона. Ему следовало обнаружить пропажу медальона еще несколько месяцев назад.
Щелк. И Малколм Флетчер отключился.
Дарби позвонила Тиму Брайсону. Она рассказала ему о своем разговоре с Флетчером. Брайсон, не перебивая, внимательно выслушал ее.
— Не понимаю, почему он хочет, чтобы вы поехали в «Синклер», — сказал он после того, как она закончила. — Это место заброшено уже бог знает сколько, лет тридцать как минимум.
— А я никогда даже и не слышала о «Синклере».
— Полагаю, для вас это — незапамятные времена. Клиника была построена где-то в конце девятнадцатого века. В то время она называлась Государственным приютом для невменяемых преступников. В семидесятые годы частная компания ненадолго заполучила ее в свое распоряжение, но потом она снова превратилась в федеральную лечебницу. Если не ошибаюсь, следующей весной ее намереваются снести, чтобы выстроить там новые кондоминиумы.