– Теперь мне необходимо, – продолжала менеджер «Глобус-Плюс», – более подробно проработать эти документы. Так сказать, все устроить таким образом, чтобы не были затронуты или, еще хуже, не пострадали интересы любой из заинтересованных сторон.
– Конечно, конечно, – с готовностью закивал головой глава «АтТюрка». – Мы все в вашем полном распоряжении. Вот только скажите, что нужно, и вам сразу же все доставят.
– Для начала мне необходимо, как я уже говорила, подробно изучить документацию и попытаться ее объединить с пакетом документов «Глобус-Плюс». Поэтому потребуется некоторое время, как я думаю, на это уйдет от семи до двадцати дней. Ну, а дальше все во власти Аллаха всемогущего.
– Да, да, – снова закивал господин Рохмани и, прижав руки к груди, добавил: – Мы все под десницей Всевышнего.
Затягивать дальше разговор Зульфия Мехли не стала, сложив документацию в небольшой саквояж, попрощалась с главой «АтТюрка». У главного входа в страховое агентство ее поджидала белая «Ауди» с молодым водителем-турком. Рохмани специально арендовал автомобиль с шофером для гостьи из Египта.
– В гостиницу «Звезда Востока», – сев на заднее сиденье, коротко распорядилась Зульфия. Больше не говоря ни слова, она погрузилась в размышления, которые были очень и очень далеки от проблем слияния двух страховых компаний. Мысли подполковника Службы внешней разведки были целиком и полностью заняты яхтой «Аграба». План по слежению за яхтой полностью удался. Алена сама выбрала номер с видом на заброшенный причал, пятьсот метров гавани отделяли ее от «Аграбы», но это расстояние не могло быть преградой для высокочувствительной цифровой аппаратуры слежения.
Через несколько часов Воронцова смогла просмотреть отснятый материал. После просмотра молодая женщина испытала состояние, близкое кшоку.
«Аграба» мирно покачивалась, пришвартованная к бетонной стенке пирса. На первый взгляд яхта казалась безжизненной и всеми покинутой, но только на первый взгляд. Время от времени на палубе появлялись люди из судовой команды, но выглядели они праздношатающимися. И совершенно не походили на тех матросов в Черноморске. Такое поведение могло обозначать только одно – деньги из тайника извлечены. Это был полный крах, операция «Флинт» провалилась, практически даже не начавшись. Также и личное фиаско, потому что неудача постигла на стадии ее действий. Значит, необходимо было информировать центр и сворачивать свою деятельность с дальнейшей эвакуацией на родину, засветившийся разведчик уже не разведчик[6].
Возможно, кто-нибудь из начинающих разведчиков так бы и поступил, но только не Воронцова. Несмотря на молодость, опыта ей было не занимать. К тому же аналитический ум и обостренное чутье оперативника – то, что вместе и составляет «интуицию разведчика», – подсказывали ей, что операция не провалилась, а все только начинается.
«Деньги могли быть извлечены из тайника только в одном случае – для оплаты за архив «Джаамат». Но архив перехвачен ФСБ (об этом известно единицам), полковник Аббас еще надеется разыскать и выкупить архив, поэтому яхта и не уходит в Ливию, – лихорадочно думала Алена, в уме складывая все составные головоломки, имеющиеся у нее на руках. – В Черноморске «Аграбу» берегли день и ночь, как зеницу ока, а здесь такое наплевательское отношение. Вывод напрашивался один-единственный: есть какой-то неведомый секрет, оберегающий богатства «Аграбы».
«Недаром же они и пришвартовались у этого старого пирса», – подумала внезапно Алена Воронцова. Она припомнила кадры небольшого склада, огороженного высоким глухим забором и автоматическими железными воротами. Камера слежения засекла, как территорию склада покидал полковник Махмуд Аббас, тогда она не придала этому факту значения, теперь же все выглядело по-другому.
«Слишком мало собрано информации, – глядя невидящими глазами в окно автомобиля, раздраженно думала Алена. – Полковника Христофорова с его спецами рано трогать. Нужно еще собрать информацию, по крупинкам, как драгоценную влагу в пустыне». Забронировав двадцать суток пребывания в плавучем отеле, Алена мысленно обозначила план действий…
Чем выше в горы, тем холоднее, горные породы буквально дышали стужей, желая вытянуть тепло из всего живого.
Всю ночь отряд Таймураза Хадышева упорно шел через горы в направлении российско-грузинской границы. Сто двадцать вооруженных до зубов боевиков сопровождали караван из тридцати вьючных животных, мулов, ишаков, лошадей, везущих на своих крепких спинах ящики с продовольствием, медикаментами, оружием и боеприпасами.
Впрочем, не только животные были нагружены до предела, каждый боевик нес на себе не менее сорока килограммов различной поклажи. Времена, когда «борцы за свободу Ичкерии» могли рассчитывать на помощь местного населения, когда в любом кишлаке был готов и стол, и дом, ушли. Теперь если кого обогреют и накормят, то только родственников, из одного тейпа. Да и то не всегда. Спускаясь с гор, не знаешь, что тебя ждет, засада спецназа на околице или полномасштабная зачистка «Гоблинов». Вот поэтому моджахедам нужно думать самим о своей экипировке.
С рассветом отряд Таймураза спустился с горы и расположился с подветренной стороны. С животных сняли груз, тут же накрыв его маскировочной тканью, потом надели на морды холщовые сумки и лишь после этого люди смогли заняться собой.
Палатки никто не устанавливал, в отряде все были опытными воинами, спокойно и не один день могли провести под открытым небом, невзирая на жару или холод. Палатки понадобятся, когда отряд решит разбить долговременную базу.
Таймураз Хадышев, разложив свой спальник, уселся на него, опершись спиной на прижатый к скале рюкзак. Его автомат лежал рядом, под правой рукой, эта привычка, выработанная за долгие годы, уже не однажды спасала ему жизнь. Тяжелые, нехорошие мысли одолевали сейчас полевого командира, какой-то холодный, скользкий червь копошился в его мозгу, душе, сердце. Многоголовая тварь пожирала всего его без остатка. И сколько ни пытался с этим чувством бороться Таймураз, ничего не получалось, червь становился все сильнее и прожорливей. Появился он после того, как «бригадный генерал» получил новое задание. Не нравилось оно Таймуразу, хоть убей, не нравилось.
«А ведь действительно могут убить», – промелькнуло в мозгу. Времена теперь настали другие, теперь даже в горах боевики не передвигались большими отрядами (свирепствовала авиация), по пять-шесть человек, от силы десять. А он ведет больше сотни, и не просто по горам, а через границу. Погранцы за последний год здорово там обжились, заставы поставили на всех господствующих высотах, разместили на возможных путях следования каравана свои «секреты», посты наблюдений. Да и авиацию всегда могут вызвать. Вцепись пограничники даже в хвост его отряда, как голодные волки, – костей не останется.
Таймураз посмотрел по сторонам, наблюдая, как его люди готовятся к дневке, и неожиданно подумал: «Нет, без жертвоприношения нам никак не обойтись». Впрочем, понимал также полевой командир и другое – ягненком, бараном или конем сейчас не обойтись, бог смерти требует человеческого подношения.
– Мирзо, – позвал своего помощника Хадышев, и тут же возле него возник юноша. Длительный переход через горы никак на нем не отразился, только на скулах появился румянец, а в глазах горел фанатичный блеск преданного пса.
– Слушаю вас, эмир, – негромко и почтительно проговорил помощник.
– Позови Беслана и Абдуллу, – приказал полевой командир. Помощник бросился исполнять приказ.
Хитрый Беслан и Кривой Абдулла были наиболее опытными воинами в отряде. Оба начали воевать в отряде Хадышева, когда тот еще не был «Пророком». Они вместе обстреливали федеральные колонны в первую чеченскую кампанию, а во вторую, когда отряд оказался внезапно атакован десантниками, остатки боевиков, отбиваясь, засели в родовом селе тейпа Хадышевых. Родственники не выдали своего. Выпроводив из дома стариков, женщин и детей, остались защищать свои дома и своих гостей.