Братство бизнеса
Это определение пустил в оборот американский публицист Джеймс Мартин, посвятивший в 50-х годах немало труда анализу взаимоотношений крупнейших фирм США и Германии. Через добрых 30 лет другой американский исследователь — автор книги «Торговля с врагом» — Чарлз Хайэм применил несколько другое определение: просто «братство». Но смысл обоих понятий был один: речь шла о тех американских и германских промышленных и финансовых гигантах, которые свои интересы — интересы бизнеса — ставили выше национальных. Тех гигантах, деятельность которых дала основание одному из главных немецких военных преступников Яльмару Шахту заявить во время Нюрнбергского процесса:
— Если вы хотите судить немецких промышленников, то вам надо посадить на скамью подсудимых и промышленников американских…
К сожалению, процесс над американскими сообщниками нацистских монополий не состоялся. Но с годами становятся известными все новые и новые факты. Обратимся к ним.
Связи промышленных и финансовых групп Германии и США имеют свою давнюю и противоречивую историю. В ней переплетаются конкуренция и сотрудничество, острые столкновения и картельные соглашения. При этом за океаном прекрасно понимали мощь и цели германской экспансии. Сохранилась запись, сделанная Гервартом фон Биттенфельдом — будущим военным атташе в США — во время беседы с тогдашним послом США в Берлине Джерардом в начале первой мировой войны:
Джерард: Да, действительно поразительно, как организовано все здесь, в Германии. Вы могущественный народ. Не сомневаюсь, что вы победите англичан.
Герварт: Я тоже не сомневаюсь. Никто в Германии не сомневается в этом.
Джерард: Я начинаю бояться вас.
Герварт: Странно! Почему вы не боитесь англичан?
Джерард: Победившая Германия стала бы господствовать над миром.
Герварт: А что делали до сих пор англичане, к чему они до сих пор стремились, если не к мировому господству?..
Джерард: Верно, мы боимся и англичан.
Герварт: В таком случае радуйтесь, что мы с ними боремся. Есть только один выбор: или весь мир станет британской тюрьмой, или же народы будут свободны, и среди них вы так же, как и мы. За свободу борется и Германия!
Джерард: Это совершенно верно. Но мы ведь боимся, что победившая Германия будет стремиться к мировому господству…
Не правда ли, как однообразны приемы германских буржуазных политиков: в 1915 году они пугали американцев Англией, в 1922 году — «мировым большевизмом» (что, впрочем, делают до сих пор!). Но не менее примечательно, что были люди в Соединенных Штатах, которые видели подлинные цели Германии — как это увидели их в годы второй мировой войны Рузвельт и его единомышленники.
В этой противоречивой ситуации весьма важно отметить, что линия на сговор с Германией имела в США глубокие корни. Тому же Герварту начальник отдела государственного департамента США Чендлер Хейл и помощник государственного секретаря Чендлер Андерсон говорили в 1914 году:
«Германия и Америка никогда не вели войн между собой и должны сблизиться друг с другом. Это сближение было бы весьма полезным и могло бы со временем углубиться и укрепиться на благо обеих стран. Все предпосылки для этого имеются: оба народа роднят общие интересы и общие опасности. Было бы поэтому вдвойне прискорбно, если бы сейчас не было сделано все необходимое в интересах будущего, для того чтобы построить прочный мост между Соединенными Штатами и Германией».
Ход событий показал, что посол Джерард был куда ближе к истине, чем два других собеседника Герварта фон Биттенфельда. Но стоило кончиться первой мировой войне, как снова подняли голову сторонники сговора. Именно на них рассчитывал тот же Герварт, когда в августе 1918 года поддержал план известного деятеля германского делового мира Арнольда Рехберга о создании англо-германо-французского военно-экономического и военного союза. «Мы должны быстро навести порядок в России», — предлагал Герварт, подчеркивая, что для использования богатств России необходимо наладить контакт с США. Это «…столь огромная область, что мы в одиночку не сможем ее эксплуатировать… В этом гешефте нам нужен компаньон… Достаточно сильны для этого Англия, или Америка, или Япония. У нас есть выбор. Мне Америка или Япония все-таки симпатичнее, чем Англия». Так он писал генерал-лейтенанту Гонтарду, находившемуся в свите кайзера.