— Мне не положено об этом знать, — после короткого раздумья ответил Рибек, — но я слышал, что с помощью хирурга можно изменить лицо человека, и тогда даже родная мать его не узнает. Я готов на любую операцию.
Рибек был прав. Лучшие хирурги делали пластические операции агентам, отправляемым в районы, где их могли узнать местные жители.
— Но ведь пластическая операция может испортить вам лицо. Вы красивы и, наверное, потом будете жалеть… — пояснил я.
— Это не имеет значения, — резко возразил Рибек. — Пока красота не принесла мне счастья.
Я был восхищен поведением Рибека и рекомендовал направить его для обучения в разведывательно-диверсионную школу.
Рибек успешно прошел курс обучения, овладел радиоделом, научился микрофотографии и различным методам сбора информации о дислокации и составе войск противника. Рибек оказался трудолюбивым и любознательным учеником. Он постоянно требовал поскорее закончить его подготовку.
Нередко я интересовался ходом подготовки людей, прошедших у меня проверку. Рибек, как я узнал, оказался одним из самых способных слушателей школы. В конце марта 1943 года его направили в специальный госпиталь на пластическую операцию лица. В мае того же года Рибек был уже полностью готов к отправке. Его сбросили с парашютом в районе Лейдена. Почти неделю от Рибека не поступало никаких сведений, и вдруг была принята радиограмма из Голландии. В ней говорилось: «Договор подписан». Это означало, что Рибек добрался до Утрехта и сумел установить контакт со своим дядей. Я долго думал о том, насколько трудно, вероятно, было Рибеку убедить своего дядю в том, что перед ним его племянник.
Время от времени Рибек присылал донесения, и каждый раз в них были полезные сведения о немецких войсках в районе Утрехта. Рибек оказался очень ценным агентом.
Как-то в июле ко мне в кабинет вошел инспектор полиции. Он ведал участком, где находилась наша организация, и поэтому мы были с ним хорошо знакомы. Инспектора звали Дженкинс.
Предложив ему закурить, я шутя спросил:
— Что случилось, инспектор? Опять будете ругать нас за несоблюдение светомаскировки?
— Нет, дело гораздо серьезнее, — ответил Дженкинс, — Я расследую обстоятельства убийства женщины. Скажите, вы знаете этого человека? — Инспектор протянул мне фотографию, и я сразу узнал Рибека. Таким он был до операции.
— Между прочим, инспектор, — заметил я, — прежде чем вы объясните мне, в чем дело, я хотел бы знать, какое отношение, по-вашему, имеет этот человек к нам. Ведь мы сохраняем нашу организацию в тайне.
— Не беспокойтесь, сэр, — улыбаясь, ответил Дженкинс. — Никто и не думает раскрывать ваших секретов. Мы подозреваем, что этот человек иностранец, и поэтому обратились к ряду посольств, в том числе и к посольству Голландии. Там нам посоветовали поговорить с вами. Вот и все.
— Хорошо. Я только хотел убедиться, что все сделано по форме. Что же случилось?
Оказалось, что в обломках здания, разрушенного взрывом бомбы, дети случайно обнаружили труп женщины. Вскрытие показало, что женщина умерла несколько месяцев назад и, по-видимому, насильственной смертью. Полиции потребовалось довольно много времени, чтобы установить, что эта женщина когда-то снимала комнату в доме, разрушенном бомбой. Она работала продавщицей в маленькой лавочке, а вечерами иногда помогала мыть посуду в пивной, находившейся неподалеку от ее дома.
Поскольку она долго не появлялась, хозяйка сдала комнату другому человеку, а вещи убрала на чердак. Среди этих вещей и была найдена фотография с надписью: «Навеки твой. Джонни». Кроме того, был найден дневник, в котором также упоминалось имя Джонни, и имелась запись о его ревнивом характере.
Записи в дневнике, подтвержденные показаниями соседей, свидетельствовали о том, что Бетти (так звали убитую) была девушкой довольно легкого поведения.
— Такова картина, — закончил свой рассказ Дженкинс. — Теперь вам ясно, почему мы хотим найти этого человека. Он должен помочь следствию.
— Вы нашли очень удачное выражение, инспектор, — заметил я. — В действительности же вы хотите арестовать этого человека по обвинению в убийстве. Не так ли?
— Возможно. Ведь дело довольно ясное. Ревнивый иностранец, развратная девчонка, ссоры и затем… В припадке ревности он, наверное, убил ее, а потом, чтобы скрыть преступление, спрятал труп в обломках разрушенного дома. Так вполне могло быть.
— Но ведь могло быть и иначе!
— Как же?
— По вашим сведениям, эта женщина вела себя вольно с мужчинами. Убить ее мог любой из них, и, возможно, даже человек, которого никто раньше не видел в этом районе. Может быть, эта женщина была проституткой и привела клиента к себе в комнату. Они поссорились — и вот вам убийство.